У Курта Гейна живописны не только его акварели и рассказы, но и жизнь. Уроженец Республики немцев Поволжья, сегодня Гейн живет в небольшом городке Бад-Вюнненберг в земле Северный Рейн–Вестфалия. Иллюстрирует книги, вырезает из дерева маски, изготавливает экслибрисы. Нередко захаживает в ателье к сыну Герману, которого сам когда-то учил рисовать. В Германии тот основал свою художественную школу и продолжил дело отца. (Московская немецкая газета № 2 (369) январь 2014 года)
У Курта Гейна живописны не только его акварели и рассказы, но и жизнь. Уроженец Республики немцев Поволжья, сегодня Гейн живет в небольшом городке Бад-Вюнненберг в земле Северный Рейн–Вестфалия. Иллюстрирует книги, вырезает из дерева маски, изготавливает экслибрисы. Нередко захаживает в ателье к сыну Герману, которого сам когда-то учил рисовать. В Германии тот основал свою художественную школу и продолжил дело отца.
Курт, когда карандаш впервые оказался в ваших руках?
Это был массивный двухцветный карандаш марки «Кремль». Его я уверенно сжимал в детской руке, сидя у крошечного, насквозь промерзшего окошка нашей землянки и вглядываясь в степной пейзаж. О настоящем Кремле, из которого исходил указ о выселении моих родителей, я тогда в силу нежного возраста не имел представления. С 1941-го по 1944 год мы пробыли в Казахстане, после чего переселились на Алтай. Повзрослев, я мечтал стать художником, но как сыну сосланных немцев дорога в профессию оказалась для меня закрыта. Стал работать механизатором и на первую зарплату купил акварельные краски. Рисовал для красного уголка МТС. Во времена хрущевской оттепели в большом количестве открывались школы-восьмилетки. Учителей катастрофически не хватало, и поэтому меня, как человека много рисующего и читающего, пригласили преподавать историю и рисование. Заочно мне удалось поступить в вуз, который я закончил.
Кем вы себя считаете? Больше писателем или художником?
Прежде всего, я учитель изобразительного искусства. Многие из моих учеников стали профессионалами, есть среди них и необычайно одаренные. А что касается литературы, то робко отнесу себя к категории «человек с некоторыми литературными способностями». И чувствую себя в этом статусе замечательно, ибо поверил Сергею Довлатову, заметившему: «Пугаться того, что стал средним писателем не стоит. Только пошляки боятся середины. Чаще всего именно на этой территории происходит самое главное».
О чем ваши произведения?
Впервые один из моих рассказов был напечатан в 2002 году. За 12 лет я написал 31 рассказ. Придумывать сюжеты из головы не умею. Да и совестно читателей «понарошками» морочить. На прежней родине были у нас молодость, учеба, работа, прекрасная природа и добрые соседи, среди которых довелось жить. Мои рассказы об этом, а еще о твердой вере, что люди не допустят больше лихолетья, делающего всех злыми и несчастными. Я написал рассказы и о трудной доле детей депортированных за Урал народов: немцев, калмыков, чеченцев и об их жизни среди тех, кто их в Сибири и Казахстане приютил.
В 2013 году с вашими же рисунками вышла переводная книга «Dort damals». Почему на немецком?
Для потомков, так как не исключаю, что в будущем они уже не будут владеть русским. Пусть из первых уст узнают правду о нашей жизни. Переводили мои рассказы Виктор Гейнц, И. И. Шелленберг, Нина Паульзен, Роза Штейнмарк, Агнес Гизбрехт-Госсен. Я бесконечно им благодарен.
Вы в Германии с 1992 года. Чем она вам дорога и интересна?
После катастрофы, в которую вверг страну моих предков Гитлер, растерзанная на части, она не исчезла с лица земли. Немцы совершили невозможное. После войны они вновь объединились и сделали Германию богаче и авторитетнее своих победителей. Она стала примером и лидером объединенной демократической Европы. Вот бы и России так! Я от всего сердца ей этого желаю. Еще в молодости, читая книгу Алексея Толстого «Петр Первый», я невольно обратил внимание на контраст между бытом русских и устройством жизни в немецкой подмосковной слободе. С одной стороны, я ужасался описаниям беспредельного воровства и разбоя русских, неухоженности их дворов и неметеных улиц, дикому домострою за саженными, глухими заборами с цепными кобелями за воротами. С другой стороны, я на всю жизнь остался очарован обитателями немецкой слободы: их трудолюбием, опрятностью, почтением к женщинам и детям, отсутствием сословного чванства, качеством производимых товаров, честными отошениями с торговыми партнерами, красивыми домами с мытыми окнами, яркими клумбами и метеными дорожками.
Беседовала Надежда Рунде
*Московская немецкая газета № 2 (369) январь 2014 года