Воспоминания российских немцев, детьми пережившими ленинградскую блокаду, опубликованы в сборнике «Белое пламя седин» (Отв. Редактор В.А. Коробова. СПб, 2014. 152 с.: ил.). Книга издана к 70-летию снятия блокады Русско-немецким центром встреч при Петрикирхе в рамках конкурса социальных проектов «Активное поколение» при поддержке Благотворительного фонда «Добрый город Петербург». Сборник воспоминаний можно найти в электронных библиотеках Русско-немецкого центра встреч и портала RusDeutsch.
Воспоминания российских немцев, детьми пережившими ленинградскую блокаду, опубликованы в сборнике «Белое пламя седин» (Отв. Редактор В.А. Коробова. СПб, 2014. 152 с.: ил.). Книга издана к 70-летию снятия блокады Русско-немецким центром встреч при Петрикирхе в рамках конкурса социальных проектов «Активное поколение» при поддержке Благотворительного фонда «Добрый город Петербург». Сборник воспоминаний (pdf) можно найти в электронных библиотеках Русско-немецкого центра встреч и портала RusDeutsch.
Предлагаем вашему вниманию отрывки из некоторых воспоминаний.
Из воспоминаний Лидии Баскиной (Эвальдт)
Письмо красноармейцу Павлу Эвальдту от жены Евгении Исаевны Эвальдт (опубликовано в газете «За социалистическую родину» от 23 декабря 1943 года)
«Дорогой Павлуша! Недавно получила от тебя весточку и рада тому, что ты жив и здоров.
Мы живём хорошо, обеспечены всем необходимым. Плохо то, что немецко-фашистские бандиты в последнее время ежедневно подвергают город жутким обстрелам и приносят населению много горя. Сейчас даже на улицу страшно выйти – в любой момент можно попасть под снаряд и не вернуться домой. Каждый день, отправляя детей в школу, я с тревогой ожидаю их возвращения, так как везде падают немецкие снаряды, убивают и калечат проходящих по улицам или едущих в трамваях людей.
Однажды я сопровождала в консерваторию Лидочку. Вдруг трамвай остановился от жуткого удара. Начался обычный артиллерийский обстрел. Снаряд попал в один из вагонов трамвая. Было очень много жертв, в числе которых большинство женщин и детей. По счастливой случайности мы с дочуркой остались невредимыми.
Фашистские бандиты заявляют, что они обстреливают военные объекты Ленинграда. Но разве трамваи на Невском или на других улицах, заполненные мирными жителями, военные объекты? Павлуша, помни об этих злодеяниях гитлеровцев и расскажи об этом своим боевым товарищам. Спасите нас от смерти, беспощадно уничтожайте фашистских людоедов! Отомстите им полной мерой за наше горе и страдания.
Желаю тебе успеха в бою. Будь счастлив и невредим. Мой родной! Целую и обнимаю тебя. Твоя Женя».
Из воспоминаний Эдуарда Гебеля
«Подошел Новый 1942 год, получили новые карточки, по ним остались те же 125 грамм хлеба. В нашем доме многие уже ушли на тот свет. Дедушке уже оставалось жить немного, он, наверное, ждал первое число, когда выдадут карточки, а когда узнал, то его слова, старого кузнеца в 74 года, к матери были таковы: – «Мне сейчас и сто быков не помогут, а ты, Маня, береги детей, карточка моя – ваша». Он прожил, не евши, только пил воду, до 14 января, и днем его не стало. Дедушку мы на саночках отвезли на Охтинское кладбище, где горой лежали трупы, и какие-то, как мне показалось, шустрые женщины заполняли ими ямы. Чтобы удобнее было подтаскивать, вбивали крючья в тело, женщин тащили за волосы, укладывали как можно плотнее, ведь трупы замерзли в разных позах».
Из воспоминаний Эрны Лазаренко (Бон)
Мама стала работать в гостинице «Европейская» санитаркой в действующем эвакогоспитале. Помню, там был один врач, мужчина не очень молодой. Он очень большое внимание уделял мне, брал меня на руки, поднимал кверху и часто говорил маме: «Ольга Васильевна, отпустите Эрночку со мной домой, я ей покажу много интересного, и игрушки у меня есть». Мама категорически запретила даже близко к нему подходить. И очень скоро его арестовали за то, что он похищал детей и съедал их. Мама говорила, что это Господь Бог оградил нас от такой беды.
Однажды в июле отец вернулся с завода очень расстроенный и принес повестку, в которой предлагалось в течение 24 часов покинуть Ленинград со всеми имеющими к нему отношение родственниками. Родители разговаривали шепотом, чтобы не слышала я о причине высылки. Вскоре я узнала – за то, что он был немец по национальности. Мы собрались в 24 часа: нас трое, папина мама и ее сестра, и мамина мама. Доехали до Ладоги, «Дорога жизни» освободилась ото льда и на катерах мы выехали из Кокорева в Кобону. Бог опять хранил нас, так как и впереди и сзади катера с людьми затонули, их потопили с фашистских самолетов. Когда вступили, наконец, на твердую землю, откуда-то появились люди с едой и стали кормить ленинградцев. Кормили горячим хлебом, горячей едой и даже шоколадным ломом. Голодные люди не могли сдерживаться, они ели много, все что давали, и тут же заболевали кровавым поносом. Называлась эта болезнь – дистрофия третьей степени».
Из воспоминаний Роберта Шейде
Помню, с отцом стало совсем плохо – он умирал от голода. При заводах тогда организовывали стационары, куда брали истощенных работников для поддержки. Привязал я отца к саночкам и повез в стационар. Везу я его на детских саночках на Косую линию, а голова его волочится по земле, так как сидеть он не мог из-за истощения. Стонет он и говорит: «Брось меня», но мне все таки удалось довезти его и сдать в стационар. Там его поставили на ноги. В тот период больше я отца не помню. Встретился я с ним уже в 1944 году в Златоусте, где отец был в концлагере и работал на заводе им. Ленина».