24 мая отмечался День славянской письменности и культуры. Российская немка Любава Кузнецова (Шпехт) уже восемь лет активно популяризирует русскую народную культуру. Как с помощью традиции гармонизировать отношения между родителями и детьми, мужчиной и женщиной, а главное – с самим собой? Раскрываем в разговоре с Любавой.
Зачем использовать ресурс народной традиции в современной жизни? Как с помощью старинной песни, танца или осмысленного шитья традиционной одежды оказать себе психологическую поддержку, обнаружить и мягко прожить глубинные эмоции? И для этого необязательно надевать платье в пол или зипун с кушаком и отказываться от цивилизации. Современный житель большого города может легко и органично вплести традиции прошлого века в свою жизнь. Именно с таким посылом живет и проводит этнопроекты Любава Кузнецова.
Несколько лет назад она переехала в Томск с Дальнего Востока и, как она сама говорит, повторила путь своей бабушки-немки, сосланной в Сибирь в 1940-е годы.
Конечно, Любаву на томскую землю привело собственное судьбоносное решение. Именно здесь она встретила мужа и друзей, вместе с которыми погрузилась в русскую традицию. Сейчас Любава с азартом осваивает новое направление – это терапия фольклором.
Любава, я тебя знаю как человека глубоко погруженного в народную культуру, причем в разных плоскостях – это и танцы, и песни, и сейчас еще терапия фольклором. И начать беседу хочется с вопроса: что для тебя означает само выражение «русская традиция»? Что это в твоей жизни?
Это кладезь энергии и мудрости, собранный веками и бережно переданный нам предками. В народной традиции я увидела очень большой ресурс.
Потому что наши предки ничего не делали просто так. Все было наполнено смыслом.
Мое глубокое погружение в народную традицию началось с обережного рукоделия. До этого я касалась каких-то моментов: хороводы, песни, – но это было «по верхам».
Любава Кузнецова
Более глубоко я соприкоснулась с русской традицией, когда приехала в Томск в 2014 году с Дальнего Востока. Как я иногда шучу: приехала в ссылку, как моя бабушка-немка. Конечно, это было добровольное решение, но вот так я повторила путь бабушки, попав в могучую и теперь уже прочувствованную мной Сибирь.
Именно в Томске я познакомилась с людьми, глубоко увлеченными народной традицией, которые стали моими проводниками и друзьями. В 2015 году встретила своего супруга. И примерно тогда мы начали первые проекты, запустили «Отцы и дети» – это семейные народные игры под балалайку.
Следующий крупный проект, который идет и сейчас, – это «Шьем судьбу». Мы шьем традиционную одежду со смыслами, преимущественно женскую. Это очень интересно! Пока шьешь, происходит исследование себя – моментов, связанных с семьей, родом, взаимоотношениями.
Такая арт-терапия, говоря современным языком.
Да, да! Это во всем обережном рукоделии есть. Вышивка – та же история. Ты вышивал, вышивал, сделал уже полполотна и обнаруживаешь в самом начале ошибку! Оля Овчинникова, которая вводила меня в мир народной куклы, говорила: «Классно! Радуйся, тебе эта вышивка все показала. Ты сейчас ее распускаешь и, когда заново переделываешь, ты тем самым это ладишь». Поэтому здесь диагностика плюс отлаживание какого-то момента в твоей жизни. И лучше это прожить в вышивке, шитье, чем в реальной жизни.
У меня сейчас идет уже второй поток проекта «Шьем судьбу», под моим руководством прошло несколько курсов. У нас уже собралось сообщество, мы каждую неделю встречаемся – шьем, рукодельничаем, вяжем и при этом начали петь.
Занятия обережным рукоделием
Расскажи, пожалуйста, для примера о какой-то конкретной традиционной одежде, которая наполнена определенным смыслом.
Вся одежда, которую мы шьем, со смыслами и позволяет проработать определенную задачу. Прежде чем изготовлять вещь, мы создаем ее образ. К примеру, широкое название одежды – юбка. Мы представляем, как она выглядит: начинается от пояса и заканчивается, допустим, ниже щиколотки, если это обережная одежда. Когда носишь юбку до середины икры, а потом надеваешь платье в пол, это сразу другие ощущения. Особенно когда юбок несколько, как минимум две – нательная одежда и верхнее платье.
На обережной одежде есть такой элемент: подбой или утяжелитель – это дополнительная полоска ткани, которая нашивается с внутренней стороны по подолу. Когда я сшила свою первую нательную рубаху, это было настоящее исследование. Сначала надела эту рубаху под низ, без подбоя. Потом пришила подбой, а сверху надела обычное платье, и ощущения уже другие.
Когда ко мне приходят женщины, которые никогда не носили несколько юбок, я радуюсь вместе с ними, потому что у них начнутся яркие эмоции! Это не считаешь ни с кого, пока сам не попробуешь. Мы пробовали опыт, когда последовательно надевали несколько юбок и наблюдали за своими ощущениями. Кто-то надел пятую юбку и понимает, что все, мне хватит, уже сложно ходить. Кто-то надел девять юбок.
Какие ощущения дарит многослойная юбка? В чем эмоциональная разница?
На физическом плане это дает опору, устойчивость, заземленность.
Эта многослойность присуща не только русскому народному костюму, но и вообще традиционной одежде. Это есть у разных народов.
Если посмотреть старые фильмы, у нас вплоть до 1950-1960-х годов были нижние одежды – майки и кальсоны у мужчин, у женщин – комбинации. Раньше не носили один слой.
Занятия обережным рукоделием
Тоже получается такое обережье – защитить свое тело первым слоем и только потом надевать внешнюю красивую одежду?
Да, и даже есть термин «исподнее». «Из-под нее я». Это то, что защищает меня. И потом идет верхняя одежда.
Это совершенно другое понимание того, как мы носим одежду и зачем мы ее носим!
И здесь большое поле для исследования. Нельзя однозначно утверждать: этот говорит правильно, этот неправильно. Особенно когда начинаешь изучать материалы, смотришь старые фотографии, картины. Кто-то говорит, что швы надо закрывать или закручивать против часовой стрелки, другие источники – что есть разные швы на очищение и наполнение. И я нахожусь в поле личных исследований. И так во всем – одежде, танцах, хороводах, песнях, играх.
Ты сейчас озвучила очень актуальную для меня мысль – что неверно будет утверждать: «это правильно, и у наших предков было только так, а это неправильно». Поскольку я сама тоже исследую поле народных традиций, то иногда сталкиваюсь с такими комментариями. Интересно услышать твое отношение к этому. Проводишь ли ты границу между условной этнографической «чистотой» традиции, ее реконструкцией, и тем, как эти традиции можно «вживить» в нашу современную жизнь? Как ты находишь баланс?
Что касается одежды, песен и других этнографических моментов – они все привязаны к территории. И мы можем про «чистоту» утверждать, когда говорим: «А вот в такой области было так».
Одну и ту же песню в разных областях и даже соседних деревнях могли петь по-разному. И это дело фольклорных коллективов и реконструкторов одежды – досконально восстанавливать традицию и образ.
Я такого не придерживаюсь. Могу сказать: вон там я узнала вот это, а для этой традиции характерно другое.
Получается, ты все равно сохраняешь это поле свободным, чтобы не упираться в строгие этнографические рамки.
Да, и при этом смотрю, как это можно использовать современному человеку. Этим мне и нравится подход психолога и этнографа из Новосибирска Елизаветы Тюгаевой. Она транслирует такой подход: найти то, что современный человек может использовать в своей жизни. Традиционные песни обладают такой мощью! Просто сидеть в зале и слушать концерт с народными песнями, мне кажется, даже я не выдержу.
Потому что вся традиция – не для зрителя, она для того, чтобы участвовать в ней.
Мне сейчас надо напевать порталы этих песен, я дома хожу и пою. У меня сын аккуратно выйдет: «Мам, а тебе прям нравятся эти песни, да?» Я спрашиваю: «А тебе что, не нравятся?» – «Если честно, нет». Я предлагаю ему: «Может, со мной споешь?» Пока нет.
Проект «Отцы и дети»
Хотя когда он пришел на кадрильные танцы, мы предложили ему поснимать наши занятия. Не было для девушки пары, и он просто встал потанцевать. Вроде как вынужденно… И ему понравилось!
И вот еще был интересный момент, когда сын мне говорит: «Мама, ты такая классная, оказывается. Я тебя такой никогда не видел. Горжусь тобой!»
Зачастую как? Родители на работе, вечером пришли уже никакие, надо приготовить на всех, покормить и мимоходом спросить, что там с уроками. А это не очень-то тема для разговора. И совместные события происходят редко.
Впервые этот момент я увидела на играх «Отцы и дети». Это наш проект, на него приходят взрослые вместе с детьми примерно лет с 4-х и до 12-ти.
Малыши привыкли, что родитель, вроде бы, для ребенка. А то, что родитель может сам пойти играть, это его удивляет. Где он еще такое увидит?
Вот приходит мама с ребенком. Она его уговаривает поиграть, а ребенок еще не включен в это поле: «Нет, нет, я не хочу!» В этом случае что мы говорим? «Ты посиди тут, а мама пойдет и поиграет». И ребенок такой: «Как это моя мама ушла? Должна быть рядом со мной, а она пошла, значит, играть». А мама, когда она отпускает своего внутреннего ребенка, бегает на полную катушку, по-честному играет. И в следующий раз мама уже это прочувствовала, ребенок ее тянет, а она: «Я пошла играть, ты как хочешь». Ребенок сидит, сидит, – а все же играют, и он тоже включается.
Вот эти игры очень ценны для семей. Ведь мы привыкли – пришел, отдал ребенка и сидишь на лавочке. А эта история, когда можно прийти и вместе с детьми поиграть.
Когда читаешь и слушаешь на эту тему фольклористов, этнографов, звучит мысль о том, что каждое событие, значимое в жизни человека, прорабатывалось через специальные ритуальные действия. К примеру, рождение ребенка. И на каждый случай были свои обряды, песни, танцы, чтобы эти опорные моменты в жизни пропеть, «вытанцевать», попытаться проработать.
Да, да, расскажу на примере кадрилей. Это круговые танцы, на которые мы рекомендуем приходить семьями или парами. Это возможность продиагностировать и прожить разные жизненные ситуации.
Ну и плюс это море удовольствия, все в очень сердечных эмоциях. У нас улыбки не сходят с лица!
Когда включается тело, это еще ярче проживается. Есть песенная терапия, а есть песенно-хороводная. И второе, по моим ощущениям, позволяет прожить песню более глубоко.
Любава Кузнецова с мужем
Давай как раз здесь остановимся подробнее. Мы уже в ходе беседы упомянули метод терапии фольклором. Расскажи, пожалуйста, об этом. Что такое терапия фольклором, как ты используешь ее в своей практике?
Песенно-хороводная терапия – это мощный ресурс! Он не заменяет терапию с профессиональным психологом, но в результате такой встречи человек может обрести понимание, в какую сторону ему уже работать с психологом.
Старинная песня легко вскрывает моменты, которые порой человек годами не может даже нащупать. А песня достаточно легко вскрывает потаенные или глубоко загнанные моменты.
Например, самое болезненное – это потеря. Человек, казалось бы, уже проработал это с психотерапевтом, но начинает петь песню – духовный стих, это такие «песни неба», отдельный жанр в традиционной песне. Он поет, у него льются слезы, и поднимается горечь утраты. Для кого-то этот метод действительно работает как терапия. Ты несколько раз поешь одну и ту же песню через определенное время. Она сначала вскрывает и позволяет проработать то, что самое актуальное внутри тебя.
Проиллюстрируй, пожалуйста, как выглядят такая встреча по песенно-хороводной терапии.
В начале проходит «сонастройка», чтобы все расслабились и познакомились. Потом неглубокие телесные упражнения, чтобы тело включилось, люди ощутили себя здесь, в моменте. Как говорит Лиза Тюгаева, песни живут в живом теле.
Мы работаем немножко со звуком, выполняем простые вокальные упражнения. У нас нет задачи звучать определенным образом, как у фольклорного коллектива. Эти встречи даже для тех, кто не поет. У меня пока небольшой опыт в этом направлении, но уже несколько людей на встречах проявили смелость, совершенно не будучи певцами. И они удивлялись, когда в конце встречи пели!
Важно, что здесь никто не поет сольно, потому что это безопасность. Мы работаем над общим звучанием, это означает – спеться.
После разминки пробуем простую песню: буквально два-три куплета с повторами. Во второй части берем более глубокую песню, разучиваем и поем ее в движении, в каком-то орнаментальном хороводе. Даже простые песни, которые мы разучиваем, поднимают много процессов у людей. Например, люди проявляют себя там, где раньше бы промолчали. Для меня это удивление и любопытство, как это будет дальше. Я в исследовании, и меня это сильно заряжает!
Я вижу это по твоему лицу! Как только ты начала рассказывать об этом, глаза загорелись. Стало интересно от тебя услышать: наблюдаешь ли ты в себе глубинные перемены? Если широко возьмем восемь лет деятельности в поле традиции – как ты поменялась за это время?
Однозначно поменялась! Когда погружаешься в народную традицию и начинаешь делать что-то со смыслами: шьешь, танцуешь, поешь, – ты распространяешь эту осмысленность на всю жизнь. Держишь внимание, и сам расширяешься, углубляешься.
У меня стало более широкое восприятие мира. Там, где я раньше среагировала бы одним образом, сейчас я могу посмотреть на это сверху, с большим пониманием.
И у меня стала раскрываться информация про моих предков. Что с немецкой стороны, что другие корни.
Причем это идет через моего мужа. Он как-то проснулся ночью, куда-то написал через социальные сети. Связался с женщиной из США, и та прислала ему информацию вплоть до первого Шпехта, который еще при Екатерине Великой приехал в Россию подростком. Шпехт – это моя немецкая фамилия по папиной линии.
Так открылась наша немецкая ветка, а по ней очень мало информации было. Моя бабушка из бывшей Саратовской губернии, в годы войны их депортировали: мужчин отправили в трудармию, а женщин загрузили в вагоны и отправили в Сибирь. Но бабушка мало что рассказывала об этом папе, потому что это связано с большой болью.
Сохранившаяся фотография прадеда. «Когда мне папа показал эту фотографию, я была так удивлена, что именно это мой прадедушка! Он служил у барина, управлял хозяйством. Забавно: барин выглядит как обычный работник в русской рубахе, а прадед – худенький мужчина в пиджаке», – смеется Любава.
Фото: Из семейного архива
Я сплела родовое древо, это ведь тоже влияние народной традиции. И когда погружаешься в это, то информация сама приходит.
Когда узнаешь предков и даешь им место в своем мире, то ощущаешь, как становится больше опоры.
Как ты это детям транслируешь? Посвящаешь ли их в семейную историю?
Да, своему старшему сыну Даниле, ему 19 лет, я тоже это древо показала, объяснила.
Младший сын, Радамир, шестилетка, вообще во все включен. На встречах «Отцы и дети» Радамир сначала лежал в стороне и спал, пока мы вели игры. Потом он стал ползать между всеми, потом он стал ходить, и всю эту атмосферу впитывал, впитывал. Сейчас он уже полноценно играет в эти игры.
И мы стараемся все наши проекты делать такими, чтобы приходили с ребятишками. Вроде кадрили для взрослых, но ребятишки у нас тут же, они играют между собой, но могут забежать, посмотреть, как родители танцуют. Мы их всегда включаем в свои проекты, кроме терапии фольклором, потому что там нужно настраиваться на глубину.
Вы проводите проекты в творческом союзе вместе с мужем. Вижу в этом взаимное усиление, что вы вдвоем, объединяя ваши энергию и ресурсы, можете создать нечто новое, глубокое, знакомя людей с народной традицией. И вместе с тем это ведь и на ваш союз тоже действует целительно, укрепляя сердечную связь между вами, единомыслие.
Это очень здорово, когда твой муж единомышленник! Это большой рост для семьи и для нас, как пары. Я не скажу, что у нас идеальная пара, что мы никогда не ругаемся и все такое.
Как муж шутит: «Те, у кого все нормально во взаимоотношениях, те не организуют терапевтические танцы» (смеется). Мы везде в исследовании. В тех же кадрилях мы так же исследуем друг друга и занимаемся терапией своих отношений.
Попрошу тебя в завершение беседы пожелать что-то читателям.
Пожелаю счастья всем семьям.
Хочется пожелать любопытства, чтобы люди не боялись идти во что-то новое.
Проект «Отцы и дети»
Сейчас у народной традиции такой имидж, особенно про хороводы, что это связано с детьми: это вождение хоровода вокруг новогоднего дерева.
Желаю хотя бы раз в жизни прикоснуться к богатству, которое содержится в народной традиции. Хочется, чтобы больше людей возвращались к своим корням, вспоминали и принимали этот ресурс, который наши предки бережно создавали, передавали из поколения в поколение. Пусть это продолжается. И все это легко использовать в современной жизни. Например, одежда может быть скроена по народному крою, но будет выглядеть современно и при этом ладить какие-то состояния.
Примечание редакции: обращаем Ваше внимание на то, что описанные в тексте техники не являются заменой профессиональной психологической помощи, требуемой при проблемах с ментальным здоровьем. Берегите себя.