Ростовчанин Роберт Максович Кесслер – поэт, художник, кандидат биологических наук. Как уживаются в нём такие разные способности и таланты, выясняла в беседе с ним Елена Зейферт. Роберт Кесслер родился в 1937 г. в большой немецкой семье в г. Ростове-на-Дону. После перипетий судьбы вернулся в родной город, где теперь хорошо знают его стихи, картины, научную деятельность.
Творческие гены поэзии и живописи
Ростовчанин Роберт Максович Кесслер – поэт, художник, доктор биологических наук. Как уживаются в нём такие разные способности и таланты, выясняла в беседе с ним Елена Зейферт. Роберт Кесслер родился в 1937 г. в большой немецкой семье в г. Ростове-на-Дону. После перипетий судьбы вернулся в родной город, где теперь хорошо знают его стихи, картины, научную деятельность.
Е.З.: Роберт Максович, поэт и художник – две ипостаси вашего дарования – живут в согласии?
Р.К.: Одна знакомая дама сказала: мне не нравится ваша поэзия, потому что я не люблю живопись. Довольно часто эти два вида творчества проявляются вместе. Достаточно вспомнить рисунки Пушкина, особенно профиль Анны Петровны Керн – настоящий шедевр, акварели Лермонтова, агитплакаты Маяковского… Все это результат сцепленных генов, живущих в согласии.
Е.З.: Пишете ли вы стихи к своим картинам, картины (рисунки) – к своим стихам? Какие вы используете мотивы, общие для поэзии и живописи?
Р.К.: Указанные гены живут в дружбе, но достаточно независимо друг от друга. Так, одно время я рисовал только балерин и не успокоился, пока не изобразил их 13 раз. Стихотворение про балерин всего одно, хотя и называется «Сто балерин», да и тот шуточный и написанный в другое время и по другому поводу. Сейчас у меня идет серия картинок «Бабочка счастья». Их уже семь. Есть и стихотворение на эту тему, но в нем одном можно прожить самому всю свою жизнь в образе бабочки. Очень интересная тема о поэтах-художниках, как в научном, так и в искусствоведческом плане.
Е.З.: К каким научным открытиям привела вас многолетняя работа в области биологии?
Р.К.: Честно сказать, у провинциальной науки прежних времен по причине скудного финансирования была лишь одна стратегическая цель – понимать, что делается на переднем крае мировой науки, чтобы, не дай Бог, не пропустить важных открытий, о чем потом следовало бы жалеть. Являюсь автором монографии о высших растениях, за последнее время в рамках национального проекта по науке мною были написаны обзоры и учебные пособия для студентов, бакалавров и магистров.
Е.З.: У вас вышло 5 книг стихов. Как сложилась ваша поэтическая биография – что вызвало в вас желание переносить свои переживания и впечатления на бумагу, как эволюционировало ваше творчество?
Р.К.: Большинство людей, часто интуитивно, ищут способ (способы) самовыражения. Откуда вообще это стремление? Может, это способ самоутверждения? Одно время набор способов интеллектуального развития был крайне скуп: книги, трофейные фильмы, песни Утесова, соловьиные трели Лидии Руслановой... Это потом уже появились мощные радиоприемники, которые ловили американский джаз, телевизоры с линзой для увеличения.
Молодой человек хочет подражать чему-то непонятному, красивому, неординарному.
Е.З.: Почему вы назвали свои недавно изданные книги «Птица С» и «Зеленый луч»?
Р.К.: В первую из этих книг вошло лучшее, что было ранее написано. Я издал эту книгу в частном порядке, когда появилась возможность. Так, как я хотел, без всякого вмешательства кого бы то ни было. Я продал несколько картин и сделал это. И назвал книгу «Птица С», где С – это еще не счастье, но Свобода! Сочетание «зеленый луч» – теперь полузабытое. Оно обозначает появление зеленого луча в самое последнее мгновение ухода солнечного диска под горизонт. Такое видение считалось очень хорошей приметой. В моём стихотворении по этому поводу написано: «зеленый луч был ярко-ал». Это эффект нашей сетчатки: после долгой засветки красным, с исчезновением последнего, появляется ощущение зеленого света. Это прекрасная аналогия иллюзии, эффекта, который может наблюдаться после хорошего стихотворного текста.
Е.З.: Какие ваши произведения (в поэзии, живописи) вам особенно дороги, памятны?
Р.К.: Как объективно самому себе оценить свое творчество? Однажды мы с приятелем теплой южной ночью шли к морю и остановились взглянуть на Млечный путь. Он был виден необыкновенно четко. И мой приятель почти пропел:
В небе вставала
Солнца светлее
Кассиопея, Кассиопея…
– Боже мой! – восхитился я, – что это, кто это?
– А кто бы такое мог сочинить? – спросил мой товарищ.
– Разве только Иннокентий Анненский? Больше некому.
– Это – ты в студенческие годы. Так что дарю!
Иным способом оценить свое творчество, лишь представив его как чужое, вероятно, невозможно.
Е.З.: Что значит для вас быть российским немцем?
Р.К.: В детстве и юности мою немецкость ощущали скорее окружающие. В годы перестройки я активно участвовал в организации союза писателей российских немцев, академии наук российских немцев, еще в каких-то структурах. Все это было очень интересно, но германские деньги быстро кончились, а с ними и немецкий энтузиазм. Что от всего этого осталось? Книга «Подземные колокола», где я участвовал как переводчик. Спасибо Г. Вормсбехеру. Еще и за то, что благодаря ему я попал в объятия Мамонтовки. В последние годы общался с ростовскими немцами в рамках программы «Возрождение».
Е.З.: Выставки ваших картин устраивались в дни немецкой культуры в Ростове-на-Дону. Где ещё проходили выставки ваших работ?
Р.К.: Для большой персональной выставки мне не хватало картин, так как мне приходилось их продавать и расплачиваться с докторами за дорогие и сложные операции моих родственников. Зато моими картинами проиллюстрирована книга «Птица С».
Е.З.: Ваши картины покупают, они уезжают в разные страны… В каких уголках мира люди любуются вашими произведениями?
Р.К.: Несколько картин оказалось в Америке, Израиле, Германии. Периодически мои картины приобретают мои хорошие знакомые, иногда даже что-нибудь заказывают.
Е.З.: С какими российско-немецкими деятелями искусства вы поддерживаете контакты? Слышала о вашем знакомстве с поэтом Александром Шмидтом.
Р.К.: Да, замечательный, душевный человек, с которым я общался в Саратове на съезде писателей в период полета какой-то красивой кометы. Там же я познакомился с прекрасным писателем из Хатанги Владимиром Эйснером и с Вальдемаром Вебером из Аугсубрга. Все куда-то пропали. Рад бы пообщаться с ними.
Е.З.: Ваши любимые поэтические строки.
Р.К.: Иногда Пушкин в присутствии Анны Керн, будучи в некоторой рассеянности, беспрерывно повторял запавшие ему в душу строчки, в частности, из стихотворения барона Розена:
Неумолимая, ты не хотела жить…
И еще я вспомнил любимые строки. Когда был недавно в Сочи, то процитировал в автобусе на экскурсии строчки К. Бальмонта:
Я когда-то был сыном земли,
Для меня маргаритки цвели…
Через некоторое время экскурсовод объявил: «Слева на клумбе вы можете видеть маргаритки».