История и немецкие корни соединяются в одно произведение искусства в авторских дизайнерских ложках мастера-ювелира из Москвы, Евгения Миллера. Мы поговорили о творчестве, семейных связях и традициях, умениях и навыках, которые сохраняются и передаются из поколения в поколение.
После переезда из Барнаула в Москву, а это случилось почти 20 лет назад, Евгений Миллер пришел работать на ювелирное производство, специализирующееся на создании высокохудожественных ювелирных изделий с бриллиантами, сапфирами, изумрудами. В Барнауле Евгений получил высшее образование по специальности «Машины и технологии литейного производства», а также окончил Музыкальное училище по классу «Вокал и хоровое дирижирование». Сегодня Евгений занимает должность технического директора и по долгу службы побывал на выставках мировой величины в Гонконге, Стамбуле, Дубае. А некоторое время назад стал создавать ложки для кофе – просто как большой его любитель. И вот с тех пор Евгений Миллер не может остановиться и создает одну ложку за другой. Однако первую ложку из латуни Евгений хранит, как талисман. Секрет ложек Евгения Миллера не только в его мастерстве, но и в немецких корнях – каждая ложка как уникальный артефакт, который Евгений создает на века, думая не только о будущем, но и прошлом: название бренда, „Löffel” (ложка), это подтверждает. Род мастера относится к династии российских немцев, которые переселились в Поволжье после подписания указа Екатерины II. В 1937 году прадеда Евгения Якова, который занимался рыбным промыслом, расстреляли, а его жену с девятью детьми в 1941 году переселили на Алтай. Дедушка Евгения был определен в трудовую армию на лесоповал Молотовской области (ныне Пермский край), а позже его перевели в Казахстан и только в 60-е годы он смог вернуться в Россию, работал учителем труда в школе и с удовольствием передавал свои навыки внукам ...
Еще когда мне было лет 10 примерно, дед Яков научил нас с братом плести настоящие пастушьи бичи в 4-ре кожаные нити. Это были те добрые времена, когда все навыки и знания передавали из рук в руки. Запомнил на всю жизнь! Пригодилось....
Эту технику мастер перенес на металл, повторяя ее при изготовлении ложек.
– Евгений, хотелось бы начать с Вашей семейной истории: Вы вкладываете историю своей семьи в создание Ваших ложек. Чей пример воодушевил Вас пойти по творческому пути?
– Ну, конечно же, всегда говорю, что мой дед Яков, был очень неординарным человеком в плане не только каких-то ремесленных дел, но и духовно, умственно и нравственно: Человек, который прошел такую достаточно сложную жизнь, должен был, по идее, опустить руки и на всех обидеться – и дальше жить таким унылым, злобным человеком. А он – нет, он как раз пошел по другому пути: он никогда об этом не вспоминал, зато всегда что-то творил. Понятно, что это шло из его детства, потому что вся их семья, очень творческая, музыкальная. Все его братья играли на музыкальных инструментах: кто-то на баянах, кто-то на духовых инструментах. И, конечно же, они все были не только музыканты, но они еще были все очень с хорошими руками: с деревом работали, печки умели класть и так далее. В принципе, тогда жизнь это и подразумевала: не было ни магазинов, ничего, каждый должен был что-то делать руками для себя.
– Вы занимались музыкой продолжительное время. Скажите, есть ли взаимосвязь между тем старым певческим прошлым и теперешним днем?
– Конечно, есть, но может быть, не прямая. Я всегда говорю, что ложка „Löffel“ – это не просто ложка, в ней еще есть музыкальность, ну, не в том плане, что на ней есть какие-то музыкальные элементы, но есть этакая внешняя философия: во внешний вид я подсознательно вкладываю музыку. То есть „Löffel“ идет от сердца, она рождена в голове, создана руками. Я не использую никаких современных машин, инструментов и станков. Берется лист латуни, молоток, и дальше я с ним начинаю работать. Совершенно обыкновенным инструментом: это молоток, наковальня и горелка. Так, как это могли делать люди 500 лет назад, 300 лет назад.
– Получается каждая ложка – это уникальный предмет, который невозможно повторить?
– Ложка – это определенное настроение, это определенные мысли при производстве этой ложки. То есть это каждый раз другой период жизни.
– Вас на изготовление ложек вдохновил именно кофе? А какой кофе вы любите?
– Просто кофе, чистый кофе, который заварен кипятком. Без кофе-машины, просто кипятком. Дома я пью только молотый кофе. У меня такая очень простая турка, привезенная из Стамбула.
История появления первой ложки простая: мне на работе нечем было насыпать кофе, зато у меня на работе были кусочки латуни. Вот это вот и была первая ложка, с которой начиналась вся история „Löffel“. Ей уже пять лет. Она очень примитивная такая, но она была сделана самой первой.
– А надпись на ложке появилась позже?
– Нет, сразу. И тогда же я придумал сделать к ней футляр.
– Есть ли в Вашей семье обычаи, связанные с ложками?
– Есть, а как же иначе. Я обязательно дарю ложки всем моим друзьям на праздники, дарю ложки у себя дома своим близким. Вот эту я подарил моей супруге на 8 марта.
Эту ложку я подарил на Новый год когда-то, она такая необычная. А в этом году я подарил ложку своему сыну, специально ее сделал. Она такая, знаете, уже не насыпная, потому что он кофе не пьет – а чай не любит горячим. «Холодильник» ему такой придумал, потому что медь очень сильно забирает тепло.
– А скажите, вот есть ли особые ритуалы при изготовлении этих ложек?
– Нет, на самом деле нет. Я не очень суеверный. Смотрите, для меня ложка, когда я ее делаю, это такое хладнокровное немножко занятие. Потому что работа с металлом подразумевает постоянное напряжение в руках – тут и молоток, и очень высокие температуры от горелки. Делая ложку, я прежде всего думаю о том, что нужно это делать аккуратно, потому что можно обжечься и пораниться.
– А какая любимая часть работы?
– Я думаю, что любимая часть работы, когда я ложку закрутил «правильно». А это зачастую бывает не сразу, потому что нету никаких чертежей, нету никаких планов. И вот когда я уже «закрутил» это так и посмотрел на нее, понял, что вот это необходимо вот так – и мне становится хорошо, я понимаю: это то, что я хотел.
– Как приходят идеи?
– Я вынашиваю идею несколько дней, да, потому что все равно это не спонтанно, все равно я чуть-чуть что-то в голове вынашивал, вынашивал и потом начинаю создавать. Иногда даже рисую – у меня есть специальный блокнот, но как показала практика, там из этих десятков рисунков, ну вот не получилось ни одной ложки на самом деле. То есть для меня рисунки – это такая некая тренировка, визуализация, из которой какие-то элементы я потом, может быть, вспомню. Так все очень спонтанно.
– Ваши ложки находятся в музее во Владимире и в частной коллекции в Петербурге. Скажите, а где бы Вы хотели еще выставить свои работы?
– В Третьяковке, конечно, в музее Дрездена, в Лувре. Почему бы нет? И знаете, важно, чтобы, может быть, даже не знал никто, что это я сделал. Пусть просто будет ложка известная, что есть такая ложка „Löffel“. Она идет от предков, она с историей, с историей российских немцев.
–Что для Вас значит бренд „Löffel“ в творческом плане? Как родилась, идея бренда?
– Когда я принял решение, что мне нужно делать ложки, я уже понимал, что они будут вот такие. Нужно было как-то это назвать. Причем это пришло как бы очень мгновенно, я сразу понял, что это оно: ложка – это по-немецки „Löffel“. И мне показалось, что это очень просто, архаично и красивo. Не надо там что-то выдумывать, ложка – Löffel. Мои предки из российских немцев были, в основном ремесленниками. Мне посчастливилось их увидеть и жить с ними. Это были те бабушки и дедушки, которые родились в Поволжье. Они очень были скрытны и замкнуты, очень такие степенные, включая моего деда. Лишнего не болтали, и никто в деревне у нас не говорил по-немецки, чтобы это было вот так открыто. Я помню, приходили всегда к нам, приходили в гости, мы к кому-то ходили, по-немецки говорили только дома, между собой. Приходили и разговаривали. Вот так и ложка, она сама по себе, это просто Löffel, на ней надпись на немецком языке вот таким вот шрифтом. У меня есть книга Heine в сумке, я читаю её, там вот такой шрифт (готический). Старинная книга, очень хорошая книга. Ей 130 лет примерно. Она начала 20. века. Я знаю этот шрифт, и именно им мне хотелось написать, потому что это здорово, мне нравится. Дело в том, что мне дедушка с бабушкой вообще ничего не передали. То есть вот когда их в 41-м посадили в эшелоны, дед сказал, мы, мол, ничего не смогли взять – вообще ничего не смогли взять, даже документы, насколько я помню то, что он говорил. Вот смотрите, опять же, в ложке „Löffel“ в ней заложено не только мое искусство, умение что-то мастерить, а в ней еще дух книг. Ну, понимаете, в ней мой менталитет. Одна ложка – это книга. Другая ложка – это музыка. Я учился в музыкальном училище, мы изучали классику, я знаю немецкую классику – Иоганн Себастьян Бах, мне очень близка эта музыка. Или опера «Князь Игорь» Бородина — это русская классика. Очень люблю эту оперу, очень много слушаю, и она тоже есть в „Löffel“.