Что чувствует человек, оставшийся один в непроглядной темноте и потерявший границу между небом и землей? Какие философские мысли и какое отношение к сложностям формируют путешествия? Как магазинчик запчастей в Германии подтолкнул к созданию своей веломастерской? О дороге, рисках и открытиях, о бизнесе для души, немецких корнях и «дочурке» – об этом и не только в разговоре двух путешественников.
В настоящем он владелец веломастерской, изобретатель самодельных самокатов, байков и велосипедов, а также автор производственной линии, заменившей на заводе итальянский аналог. Мототурист, который недавно преодолел 3 300 километров в путешествии по России и Монголии на индийской моторикше. В планах – пустыня Гоби. В прошлом он региональный координатор Международного союза немецкой культуры по Восточной Сибири и Дальнему Востоку, автостопщик и участник ролевых игр. В будущем, возможно, «брюзжащий» школьный учитель русского языка и литературы Иван Иогансович. Всё это – герой нашего нового интервью Иван Кох, российский немец родом из Красноярского края.
Иван Кох на фестивале «Байкальская миля»
Что такое тук-тук?
Это трехколесный мототранспорт, популярный в Юго-Восточной Азии. Обычно к тук-туку прикрепляется пассажирский салон. Но у нас в России они не сертифицируются, поэтому я заказал из Индии грузовую моторикшу. Сделал в кузове минимальные удобства, и в путешествии я в нем жил, спал, готовил. Он разгоняется всего до 40-45 км/ч. Конечно, это необычная для наших мест штука. Везде, где останавливаюсь, подходят мужики: «О, это же наш Муравей!» Мы с детства помним трехколесные мотороллеры «Муравей», на которых модники колесили по городу. Но это другой транспорт. У меня тоже был «Муравей», однако путешествовать на нем тяжело. Вот так выглядела моя прелесть (показывает фото). Я продал его в Москву, теперь он там колесит такой красивенький.
Что еще есть в твоем арсенале и на палитре любви к транспорту?
Ну, моторизованных транспортных средств у меня... (долгая задумчивая пауза) пять. Есть 400-кубовый мотоцикл, маленький 150-кубовый, он для путешествий по бездорожью. На нем, например, я планирую побывать в пустыне Гоби. Моя «фура». Я так называю свой тук-тук. Это все по Фрейду, конечно. Потом маленький самодельный мотоцикл, «Копченый», который ездит на технические конкурсы. Я гонял на нем по льду на международных гонках «Байкальская миля». Еще одна «самоделка» трехколесная – дрифт-трайк «Апельсин». И у меня несколько велосипедов. От них потихоньку избавляюсь, чтобы не включать Плюшкина. Техника ездить должна, а не стоять. У меня было одновременно… (задумчиво считает в уме) двенадцать велосипедов.
Иван Кох на фестивале «Байкальская миля»
Двенадцать?
Да, но они все очень разные. Один из моих любимых велосипедов – грузовой с тележкой впереди. Туда садятся дочка, племяшка, и мы отправляемся на экскурсию по городу. Едем по исторической части Минусинска: я рассказываю про старинные здания и мотивирую девчонок, чтобы они готовили маленький доклад. Но пока результат экскурсии: мы до сантиметра знаем расположение всех ларьков с мороженым в старом городе. И еще киоски с шаурмой.
А дочурка на чем-то катается?
Мы с ней ездим на мотоцикле, вчера почти соточку накрутили. Сейчас ей восемь.
Я говорю ей, что вот в шестнадцать лет получишь права, и мы сможем поехать на Байкал на двух маленьких мотоциклах. Думаю, семейное дело будет продолжаться по мере сил.
Пока мама препятствий не ставит, мы развлекаемся.
Ты недавно вернулся из путешествия по России и Монголии. Какие эмоции, встречи, открытия?
Фишка путешествия была в маршруте. Прошлым летом я после веломарафона заехал на байкпост в Бийске. Разговариваем с Игорем-Африканцем, это прозвище такое, и я показываю ему фото рикши: «Вот бы на ней добраться сюда». Посмеялись. Приехал домой, а мысль во мне засела. Зимой выстроил круговой маршрут: Хакасия, Тува, Монголия, Горный Алтай. И летом совершил это путешествие!
Я пересек границу с Монголией в Туве. Ночевал у самого погранперехода и заодно очередь занял. Таможня, досмотр – все прошел. Выезжаю с поста, поднимаюсь в первую горочку, и открывается вот такая долина (широко разводит руками). Дорога, горы, где-то в степи разбросаны юрточки и больше ни-че-го. Первые 100 км до города Улаангом асфальтированные, такой условный асфальт (показывает руками волны), но он есть. Там обменял валюту. После города вернулся 30 км назад – и все, ушел в степь, в бездорожье. После первого перевала начались приколы с навигацией. Офлайн-карта предложила мне объехать мост справа. Я заехал в такие дебри. Потом уже по снимкам со спутника я узнал, что ехал по руслу реки, по которому весной вода идет в озеро. Огромные валуны, и ты по ним скачешь на трех колесах.
В итоге уперся в широкое русло, которое не пересечь. И ирония: я вижу, что на той стороне реки есть накатанная колея. Буквально метров сто! Пешком перейти можно. Но на «фуре» с тремя маленькими колесами никак. У меня случился такой когнитивный диссонанс на грани с истерикой. Ну, ничего, потихоньку выбрался и к десяти вечера вернулся обратно. Оставаться в степи я посчитал опасным. И второй перевал штурмовал уже в ночь, несколько раз чуть не перевернулся.
Темнота абсолютная. У нас даже если ночью едешь и выключишь свет, то будешь видеть из-за зарева города. А там ни-че-го. Ты вышел из «фуры», выключил свет и потерялся.
Опирался на навигатор, кое-как мы друг друга победили. Началась галька под колесами, я скачу с одной колеи на другую. Тушканчики разбегаются в разные стороны! Натерпелся… Где-то час я так мыкался. Вдруг из темноты появился забор. Я обрадовался: цивилизация! Вышел к озеру. Там есть маленький кемпинг. В темноте горит одна маленькая лампочка.
Когда я подъезжал, километра за четыре вижу, что что-то горит, и не могу понять: это звезда, это на небе или на земле, где я сам? Задаешь себе такие философские вопросы.
Собрался спать. А ветер лупит с такой силой! Тент шлепает по стойкам, и ощущение, что ты уснул в барабане. Потом «фура» начала раскачиваться… Она весит семьсот килограмм, а ветер просто берет и раскачивает ее. Под утро ветер сменил направление и стал задуваться вовнутрь пузырем. Я отталкиваю тент ногами, он обратно на меня, отталкиваю, он на меня. Вот такая у нас была национальная борьба хуреш. Уже засветло отрубился.
Следующий перевал я преодолел спокойнее. После перевала мне открылась самая большая долина, которую я видел. До гор в ее конце почти сотка. То есть ты видишь на сто километров вдаль! Ты привык, что в городе видно сто-триста метров, за городом чуть больше – километр, три. А тут – сто километров туда, сто километров сюда!
На следующем озере ночевал один. Вообще один. Футболку в одну сторону, плавки в другую. И в воду!
Это было очень круто. Когда ты один. И природа.
Наутро перевалил в Россию, в Горный Алтай. За день прошел весь Чуйский тракт. Несколько дней отдыхал под Горно-Алтайском. А потом скучная асфальтная дорога обратно. Там были приключения, связанные с фурой: одна зацепила меня на обгоне и снесла с трассы. Потом я тихой сапой пришел домой. Вот такое путешествие, 3 300 километров у меня вышло.
Вау! Ваня, как считаешь, как это на тебя влияет? Такие приключения, сложности, с которыми ты сталкиваешься и справляешься.
В какие-то моменты ты вроде должен психовать: «Зачем я вообще сюда забрался?» Но сохраняешь внутреннее спокойствие.
Когда ты остаешься один, понимаешь: если что-то случится с тобой или техникой, тебе никто не поможет, никто не вытащит.
В крайнем случае ты выйдешь к людям. Пройти сорок километров, вода и еда есть, ты останешься жить.
Но это ощущение, что ошибаться нельзя, подстегивает все делать обдуманно. И когда возвращается в город, то про какие-то рабочие вопросы думаешь: «Да что это вообще за проблемы? Сел, нарисовал, сделал. Не надо думать, как тебе выжить».
Это школа, что никогда нельзя паниковать. Надо думать, анализировать, делать. Или иногда остановиться и не делать ничего, успокоиться.
Еще момент сильный, когда ты один и за двое суток встречаешь лишь двух человек, которые даже не говорят на твоем языке.
Ты остаешься один на один с человеком, задающим неудобные вопросы, и это ты сам.
И от этих вопросов никуда не денешься. Интересный способ самоанализа и терапии. В путешествие уходит один человек, а возвращается всегда кто-то другой.
У меня была серия философских постов про моего друга Пряню. Со мной ехал пряник, с которым я фотографировался. И в конце у меня пришла такая мысль: «Я-то знаю, что это последний день путешествия для Пряни, и его сейчас не станет. А кто знает, когда мой последний…» Ну и Пряню я съел.
Ваня, я путешествую и хожу в походы в одиночку. И у меня часто спрашивают: «А не страшно ли мне одной?» Поначалу это раздражало, теперь воспринимаю спокойно. Но тебе тоже хочу задать такой вопрос.
Страшно бывает. Но гораздо больше моментов сильнее страха. Это эстетический восторг, открытие нового. Например, когда своим ходом пересек границу другого государства. Впервые в жизни. Без дорог, без знания местного языка.
Это путешествия на грани мототуризма и здравого смысла.
Но грань разумности обязательно должна быть. Иначе можно испортить себе жизнь или вообще ее прекратить. А некоторый страх даже стабилизирует, заставляет мозг работать.
Ты с молодости в таких путешествиях, вызовах?
Ой, нет, моя молодость прошла под знаком ролевой тусовки. И путешествия крутились вокруг поездок на игры. Тогда это был автостоп. Спишь на обочине, рюкзак обнимешь и засыпаешь, где ночь застала. Наверное, это с тех пор пошло.
А мотопутешествия начались после института. Сейчас это просто часть жизни.
Мы были с семьей в Таиланде, Китае – в туристических местах, когда у тебя отель, бассейн, пальмы. Доче в радость. А мне вроде прикольно, но как будто тебя поместили в зоопарк, ощущения путешествия нет. Вот если бы самому доехать до Таиланда, это да. Вон я в Монголии выпрыгнул из кузова, одежду в сторону – и полетел в озеро. И неважно, что пальм нет. Один кружишься, как бегемотик на волнах.
Это восторг! Полностью разделяю твою философию. Еще про транспортное увлечение интересно – откуда это растет?
Это от папы растет. Лет с шести я уже помогал ему в моторе ковыряться. У нас был «Муравей», потом «Запорожец», на котором папа зимой ездил на родину в Новосибирскую область: в Купинский район, где компактно проживают этнические немцы.
Расскажи о своем участии в самоорганизации российских немцев.
Я был на самом первом мероприятии «Авангарда», когда возникло само это понятие. До этого тоже работали центры, были танцы, песни, кухня, «бастельн» – все шло по накатанной.
А через «Авангард» произошел рывок, по крайней мере в сознании.
Как раз в этот момент я попал на работу в Международный союз немецкой культуры региональным координатором и посмотрел на деятельность с другой стороны. Проработал с 2010 по 2013 год. Сейчас, к сожалению, меньше участвую в мероприятиях российских немцев. В основном работа, работа: завод, своя веломастерская.
А чем ты занимаешься?
Если сравнивать со вселенной Гарри Поттера, то есть два крестража, в которых заключена моя душа. Часть души – это завод в Минусинске по производству балансировочных противовесов для транспорта. На заводе есть производственная линия, которую я сам разработал. Это скобочка – плоская пружинка, которая держится за диск колеса. Раньше завод покупал эту деталь в Италии. За год я проработал свою линию. Сам рассчитывал, собирал, конечно с привлечением профильных специалистов.Получается половина завода по площади – это мое детище. У меня есть доча и мои станочки, которые мне тоже как дети.
А вторая часть души – это веломастерская. У меня сейчас их две: в Абакане и Минусинке. Все началось с мечты, когда я съездил в Германию. Мои родственники живут в Хайльбронне. Там я зашел в одну мастерскую и просто влюбился. Это маленькое помещение, где плотно-плотно стоят велосипеды, а стены увешаны аксессуарами. Женщина в джинсовом рабочем фартуке крутит велосипед. У меня тоже такой есть.
(Иван встает из-за стола, надевает рабочий фартук).
Я дар речи потерял, насколько это круто! И долго шел к воплощению мечты. Мы сначала базировались в гараже, потом переехали ближе к центру города. Стали плотно работать с центральным стадионом Абакана. Сейчас мы работаем круглогодично: занимаемся не только велосипедами, но и лыжами, коньками.
Я не могу сказать, что это бизнес. Это больше для души.
Это рутинная ручная работа, ее много. Это работа с людьми, иногда приходится решать конфликты. Но когда я прихожу в мастерскую, моя душа радуется.
Откуда такие навыки, это какое-то профильное образование?
Я учитель русского языка и литературы.
Серьезно?
Ну да. Навыки ремонта приобретенные. Когда я занимался линией для завода, я поднял советские учебники, многое изучил – по термообработке металлов, обработке давлением, прессованием, гальванические процессы.
То есть это полностью самообразование?
Да, все сам. При этом всегда держу в голове, что я педагог. И стараюсь это тоже внедрять в работе. Пусть не с точки зрения лексики, потому что в мастерской и на заводе… русский литературный язык неэффективен. В языке есть другие формы. И ты, как специалист, можешь ими пользоваться без зазрения совести, чтобы донести нотки экспрессии, крайнего волнения (смеется). Но желание пойти в школу тоже есть.
Может быть, когда я состарюсь, то вернусь таким брюзжащим Иваном Иогансовичем, который будет учить детей русскому языку и литературному анализу.
Иван Кох с дочерью
Ты упомянул, что твой отец родом из Новосибирской области. Расскажи подробнее о немецких корнях.
Родина отца – это село Стеклянное, Купинский район Новосибирской области. Там компактно проживали российские немцы. Но они толпой перекочевали в 90-е годы в Германию. Это этнические немцы из немецкой колонии в Грузии. Оттуда они попали в Казахстан. Мой дедушка Альберт и его папа были кузнецами. Такой рукастый дядька, я на него, наверное, похож. Их друзья из России просто ночью выкрали на телегах и перевезли всю семью сюда в Сибирь. Мечтаю попасть на бывшую территорию немецкой колонии в Грузии. Побывать на Родине, где бабушка ребенком бегала.
А дочурке рассказываешь о немецких корнях и о российских немцах?
Да. Она знает, что у нее немецкая фамилия. Мы понемножку учим немецкие слова: Hallo, Tschüß, Auf Wiedersehen. Моя мама, хоть и русская, но она интересуется немецкими традициями, например, делает Адвент-календарь с подарочками.
Это добрые и хорошие традиции. И что бы сейчас ни происходило, люди остаются людьми. И важно сохранять общую культуру и историю, поддерживать язык. Важно общаться.