Почему важно сохранять коллективную память? Необходимо ли включать ее в общий дискурс, чтобы она стала частью признанной культуры памяти в стране? Касается ли немецкая культура памяти, зародившаяся в 1945-м, российских немцев? Обо всем этом рассуждает федеральный референт по российским немцам Эдвин Варкентин.
Российские немцы знают, каково это – сидеть между двух стульев. Впрочем, как и другие меньшинства или группы с миграционным опытом. Их представления о родине, этнокультурная идентичность или коллективная память – все это отличается от национальной концепции культуры памяти. В ней не отражаются важные для нарратива этой группы моменты, и уж точно культура памяти большинства не совпадает с культурой памяти меньшинства.
Непродолжительный период формирования исторической самоидентификации российскими немцами в начале XX столетия был прерван репрессиями против отдельных носителей знаний и наложением табу на все, что касалось немцев в СССР. Поэтому для большинства из них единственным источником знаний для развития исторической самоидентификации стала субъективная передача информации в устной форме в семье.
В полемике с прошлым задаются вопросы настоящему.Ответ на вопрос «Что мы не должны забывать?» определяет коллектив, члены которого, по мнению Яна Ассмана, связаны между собой в исторической перспективе (Ассман – немецкий египтолог, впервые использовавший термин «культурная память». – Ред.). Для сегодняшней Германии это прежде всего преодоление прошлого и критическое отношение к национал-социализму.
Современная культура памяти в отличие от ритуалов, связанных с воспоминаниями, динамичная и подвижная. Она формируется обществом и реагирует на текущие процессы. Поэтому вопрос «Что мы не должны забывать…» нужно дополнить следующим образом: «чтобы объяснить себе настоящее?».