«Нам многое предстоит еще сделать»

Самое главное для меня это то, что мы с учетом изменившихся обстоятельств скорректировали основные направления политики помощи переселенцам и немецким меньшинствам. С середины 2000-х годов поток переезжающих в Германию поздних переселенцев и членов их семей резко сократился. Сегодня проблема интеграции сотен тысяч немцев уже не стоит на первом месте. В настоящее время мы должны уделять внимание вопросу, который можно сформулировать так: «Что мы можем сделать, чтобы этнические группы немцев могли существовать дальше в своих странах как меньшинства, сохраняя культурную идентичность и играя роль культурного «моста». Второй важный аспект заключается в том, что мы стали укреплять самоорганизацию переселенцев здесь, в Германии, ведь они являются носителями культурного наследия, которое достойно того, чтобы его хранили и которое не должно быть утеряно, в том числе и в немецком обществе. В-третьих, мы начали развивать партнерские отношения между организациями переселенцев и организациями меньшинств в странах их происхождения. Таковы важнейшие аспекты проделанной работы. Мы достигли важного рубежа, но решающие изменения, необходимые для последовательного развития концепции, нам еще предстоит сделать.

Что касается стран Центральной и Восточной Европы, то тут важно понять, что с их вступлением в Европейский Союз ответственность Германии за проживающие там немецкие меньшинства не снимается. У нас есть яркий пример на старом Западе – это немецко-датские приграничные территории. С 1955 года датчан в Германии поддерживает датская сторона, немцев в Дании – немецкое правительство. Дания уже давно входит в Евросоюз, и все же поддержка продолжается. Я бы хотел, чтобы этого масштаба немецко-датских приграничных территорий придерживались и в отношении немецких меньшинств в других государствах Евросоюза – в странах происхождения переселенцев, например, в Польше, Румынии, Венгрии. Кроме того, мне бы хотелось, чтобы масштабы, действующие в Евросоюзе, распространялись и на страны бывшего Советского Союза. Политические предпосылки там иные, нежели в ЕС, но по сути своей они совершенно равнозначны. Другими словами, я бы хотел, чтобы политика, однажды решившая облегчить последствия Второй мировой войны, стала политикой, выстраивающей миротворческие структуры для будущих поколений. Одно связано с другим. И нельзя отправлять эту главу в архив только потому, что Вторая мировая война давно в прошлом и Европейский Союз расширился. В этом плане еще многое предстоит сделать, и прежде всего мне бы хотелось, чтобы те масштабы, которые действуют на Западе, теперь, когда преодолены противоречия между блоками, действовали бы и на Востоке.

Для начала мы постарались переработать в содержательном плане наши исходные предпосылки. Кульминацией этой работы стала конференция по случаю двадцатилетнего юбилея поста уполномоченного по делам переселенцев в сентябре. В этом месяце вышел сборник материалов конференции. В нем зафиксированы важнейшие содержательные принципы. В нынешнем коалиционном соглашении отражено, что политика помощи будет последовательно продолжаться. Для этого был согласован размер средств, выделяемых Министерством внутренних дел Германии для реализации этой политики. Я убежден, что нам понадобится увеличение средств, которое будет достигнуто как минимум за счет более эффективного объединения ресурсов Министерства иностранных дел с нашей сферой компетенции. Мне кажется проблематичным то, что Министерство иностранных дел начало инициативу партнерств между школами, и в этой инициативе совершенно нет места школам немецких меньшинств за рубежом. Это, на мой взгляд, огромный недочет, и такие недочеты в будущем необходимо преодолевать. То есть, необходимо проследить за тем, что к сфере нашей ответственности добавлялись и другие ресурсы, чтобы мы могли в целом предоставлять больше средств на выполнение задач.

Переориентация на эту новую сферу поддержки в посреднической организации, которой является Немецкое общество по техническому сотрудничеству (GTZ), произошла не так быстро, как я изначально надеялся. Еще есть сильная привязанность к прежним сферам поддержки. Я должен также учитывать, что у такой посреднической организации, как GTZ, конечно, есть собственный круг обязанностей и компетенций и что, следовательно, решать определенные задачи, как например, укрепление авангарда и самоорганизации, нам придется лишь путем преодоления сопротивления. Я намерен и дальше упорно идти по этому пути. Прежде всего, мне хотелось бы, чтобы мы достигли прогресса в процессе укрепления самоорганизации. С одной стороны, существуют хорошие модели для этого, например, пилотный проект. С другой стороны, к сожалению, и внутри системы самоорганизации российских немцев имеются конфликты и расколы, которые отнюдь не облегчают работу. К этому добавляется и проблема GTZ. Эта организация по своему статусу, конечно, должна выполнять координирующую функцию и уже в меньшей степени вмешиваться в текущую работу. Все это влечет за собой проблемы, которые необходимо рассматривать со всей решимостью в течение следующей легислатуры.

В Российской Федерации и в других странах СНГ сложилась уникальная ситуация. Мы хотим сохранить идентичность этнической группы, потому что этого хотят люди и потому что эта культурно-историческая традиция достойна того, чтобы ее хранили – это национальная идентичность российских немцев. Мы чувствуем, что Правительство РФ проявляет понимание к этой проблеме и заинтересовано в том, чтобы она решалась. Но ситуация такова, что мы имеем этническую группу, проживающую в условиях диаспоры и в огромной степени утерявшую важнейший признак культурной идентификации – родной язык. Поэтому задача, которую необходимо решить, очень сложна. Это относится и к GTZ, и к тем усилиям, которые были сделаны немецкой и российской сторонами. Не существует примеров для поддержания идентичности этнической группы на секулярной основе. Есть народы, живущие в условиях диаспоры, но объединенные религией. Основная роль отводится при этом церкви. Но как сохранить идентичность на светской основе на столь огромной территории территории – таких моделей особо и нет. МСНК выдвинул интересную идею использования инфраструктуры центров встреч. И я ценю творческий потенциал таких предложений. Чем дольше я этим занимаюсь, тем больше я имею дело с проблемами, связанными с реализацией такого рода задач. Но мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем развитии структур российских немцев этот творческий потенциал находил применение и использовался по возможности наиболее эффективно.

В первую очередь, надо сказать, что в партнерствах, которые существуют не так давно, заложены большие резервы. В этом году я впервые буду выступать на одном мероприятии российских немцев вместе с сопредседателем Межправительственной российско-германской комиссии – замминистра регионального развития г-ном Травниковым. Это важно, потому что мы, конечно, хотим донести до российской стороны ценность этих партнерств, и я надеюсь, что нам удастся в еще большей степени, чем прежде, включить тему партнерств в «Петербургский диалог». Когда президент Казахстана Назарбаев и федеральный президент Кёлер в феврале совместно открывали год Казахстана в Германии, он подчеркнул, что немцы Казахстана и переселенцы из Казахстана в Германии являются важным живым мостом между странами. Я думаю, что в будущем и российская сторона все в большей степени будет осознавать эту функцию живого моста и то преимущество, которое она несет. То есть, с одной стороны, партнерства между центрами встреч и региональными объединениями Землячества, несомненно, должны развиваться, но им также необходимо более интенсивное включение в межгосударственные отношения.

Институт Межправительственной комиссии возник в начале 90-х годов, когда мой предшественник Хорст Ваффеншмидт представлял немецкую сторону. Комиссия оказалась важным инструментом, гарантирующим, что ответственность, которую Германия несет за российских немцев в Российской Федерации, а также в Казахстане, в Украине и в других странах бывшего СССР, всегда осуществляется в сотрудничестве с правительством соответствующего государства. Мы пришли к выводу – и это был важный импульс с российской стороны, – что основы работы Межправкомиссии должны быть незамедлительно актуализированы. Те представления и схемы, которые использовались в начале 90-х для этого сотрудничества, сегодня уже не соответствуют действительности. С другой стороны, сегодня возникают новые возможности, новые точки отсчета. Таким образом, я вижу важную задачу на оставшийся срок полномочий – мы должны постараться перевести работу комиссии на новый фундамент, и решающую роль в этом играют партнерства, контакты между гражданскими обществами и многое другое. И я рад, что нам удалось развить Российско-германскую, Казахско-германскую, а также Румынско-германскую межправительственные комиссии. Я лично прилагаю усилия и надеюсь, что еще смогу заложить основы для создания подобной комиссии для сотрудничества с Венгрией. Здесь уже ведутся конструктивные переговоры. В ситуации с Польшей несколько сложнее заложить и там соответствующий фундамент, и я сожалею, что за прошедшие годы практически прекратили свое существование подобные межправительственные комиссии с Украиной, Узбекистаном и Кыргызстаном. Мы должны попытаться найти другие формы кооперации в этой сфере. В случае с Украиной огромная сложность заключается в том, что мы имеем дело с политическим партнером, которому приходится разбираться со своими внутренними проблемами, и в республике вопрос о работе совместной межправительственной комиссии по проблемам немецкого меньшинства не имеет первостепенной важности. Но мы надеемся, что и здесь в будущем, возможно, вновь найдутся возможности.

Это часть актуализации – важный пункт на переговорах двух сторон. Но мы должны отдавать себе отчет в том, что российские немцы, проживающие в Германии, являются гражданами Германии. Так же, как мы исходим из того, что как российские немцы, проживающие в Российской Федерации, являются лояльными гражданами России, также и проживающие у нас являются лояльными гражданами Германии. По этому пункту у нас нет разногласий с российским правительством. Проблематика заключается в поиске подходящей схемы для осуществления функции живого моста. Здесь время от времени возникают организации русскоговорящих сограждан, которые хотят ориентироваться на образец турецкой диаспоры в Германии. Я считаю этот образец весьма проблематичен. Культурные отношения с Россией носят совсем другой характер, нежели с Турцией. Российские немцы, чья историческая родина в Германии, отличаются от турок. Для меня очень важно, чтобы мы не ориентировались на неправильные образцы при включении переселенцев, приехавших в Германию, в нашу концепцию. Но я могу понять желание российской стороны делать это. К тому же мы ведь хотим строить мосты, то есть, они имеют право быть. Я просто должен следить за тем, чтобы мы сообща нашли подходящую модель. Я сделал вывод, что мои коллеги, господа Травников и Журавский, также размышляют об этой проблеме и подходят к ней творчески, так что я надеюсь, что мы сможем найти хорошую концепцию.