«Пока все дома» с творческой семьей российских немцев Ярославцевых, 15.01.2024

Ярославцевы – творческая семья российских немцев из Томска, в которой поют, пишут стихи, играют на инструментах, снимают документальные фильмы и выпускают книги. Творчество здесь начинается с домашних застолий, переходит на сцену и никогда не заканчивается.

Музыкальный бэнд «Мама, папа, я», как они шутливо себя называют, – это супруги Евгений и Нина Ярославцевы и их дочь Анна.

Все началось в 1960-е, когда студенты Томского политехнического университета, знаменитого в городе и области «политеха», Женя и Нина влюбились друг в друга, создали дуэт, а потом и крепкую, теплую семью. И вот уже больше пятидесяти лет они выступают вместе: она поет и читает свои стихи, он аккомпанирует и, как требовательный музыкант, задает высокую планку.

Позже к ним присоединилась дочь Аня, играющая на клавишах. Анна – талантливая журналистка, известная в сообществе российских немцев своими медиапроектами: это документальный фильм «Немецкая фамилия», коллективный проект о депортации «Открой ссылку», фильм к юбилею Немецкого молодежного объединения (НМО).

А впрочем, всё началось еще раньше! Родители Ярославцевых тоже пели, играли, выступали. Нина выпустила книгу об истории их семьи: на ее страницах можно увидеть, к примеру, черно-белый снимок с пародией на фильм «Веселые ребята» – среди музыкантов и дедушка Анны.

Мы встретились в домашней уютной обстановке, как в телепрограмме «Пока все дома». И поговорили о совместном творчестве, немецких корнях и истории. Как творчество укрепляет отношения в семье? Как сочетать разные семейные и профессиональные роли? В чем рецепт счастливой жизни для Ярославцевых? И почему она похожа на рыжего кота?

Обо всем этом – в беседе Елены Поданёвой с семьей Ярославцевых за кружкой чая с булочками.

Когда в вашей жизни впервые случилась сцена?

Анна: Папка в музыкальной школе на гармошке играл. Ты ведь тогда ушел с представления? Какая-то веселая история была…

Евгений: В музыкалке проходил концерт. Я играл на баяне, и меня решили воткнуть в программу. Это было первое крупное выступление на сцене. До этого в школе уже проходили отчетные концерты: хочешь – не хочешь, а надо выступать.

Здесь меня поставили в самый конец (программы – прим. ред.), я там торчал, торчал, уже час прошел, два прошло. Ну, я скинул гармошку в футляр и домой. Это был класс 2-3-ий.

Анна: В общем, своенравный парень! Мама, а когда у тебя началась сцена?

Нина: В школе, как у всех. Помню, мы ставили отрывки из «Грозы». Я играла Катерину. И (вот я – прим. ред.) обращаюсь драматически к своему партнеру Борису! А он бледный от страха и волнения, еле шепчет. Я решила: раз его не слышно, буду его реплики переозвучивать. Он говорит что-то, а я отвечаю: «Ты это говоришь?..» Это был такой смех в зале! Вообще есть у меня такое: мне хочется…

Анна: Поруководить.

Нина: Да, да, режиссерский посыл во мне был всегда! В детстве я особенно не пела, потому что голос у меня очень низкий, как говорят, кабацкий, – а в школе такие песни не поют (смеемся).

Всё началось, когда мы познакомились с Женей, во время учебы в политехе. А он уже был в теме: гитарист, вокалист, турист и прочие «исты». Надо было соответствовать!

У них кафедра была такая, где все пели, плясали, писали стихи. И я тоже начала петь. Как говорится: муж – главный режиссер, жена играет! Помню прекрасные вечера посвящения в студенты. Мы с Женей на них тоже выступали. Я пела и писала песни на шуточные темы студенчества, экзаменов, пропуска на вахте. Такой у нас получился дуэт. Когда мы выходили на сцену, раздавались аплодисменты. Студенты знали и любили Женю. Перед нашим номером ведущий всегда объявлял: «А сейчас выступает несравненная Нинон!»

Анна: Ее и сейчас так называют.

Нина: Да, меня сейчас и в театре так называют – Нинон. Я играю в Маленьком академическом театре Дома ученых в Академгородке.

Можно сказать, что кафедра политеха была моей колыбелью. А потом я выросла и пошла дальше. Но техническая специализация отодвинула меня от творчества. Я много работала, вечные заводы.

Анна: А это же еще 1990-е!

Нина: Да, и двое детей, общаги. А когда я уже стала свободна.…Тут, как говорится, Остапа понесло. Я стала писать песни и стихи. И конечно, мне уже легче писать, потому что богатая жизнь за спиной.

Я пела в ресторанах, в кафе. Дала несколько сольных концертов, в основном в Доме ученых Академгородка, низкий ему поклон.

Анна: Ой, а я помню мое самое яркое впечатление на сцене! Это было в школе, мы ставили «Федорино горе» Корнея Чуковского. Когда от тетки Федоры убежали все скороводки, кастрюли, потому она ничего не мыла, и они вперемешку с тараканами от нее убежали. И я говорю: «Папа, я играю главную героиню, мне нужен реквизит». Папка пошел в хозяйственный магазин и купил мне супер-сковородку! Малюсенькую, вот с таким донышком, я не знаю, что на ней жарить можно, только один оладушек. Но я была гордая, что папка купил эту сковородку специально для выступления!

Мое музыкальное развитие началось на вечерах у нас дома. Потому что мы не просто собираемся на день рождения покушать. Покушать, безусловно. Но всегда в программе – выступления, музыка. И я на всех фотографиях под столом или где еще, с булкой в зубах во всех перформансах.

В общем, выросла в такой музыкальной среде, что нельзя было не впитать в себя.

Анна: Конечно! И как только шесть лет стукнуло, меня отправили в музыкальную школу.

Нина: А Виталя, помнишь, еще раньше начал? (Виталий – старший сын Нины и Евгения – прим. ред.). Он в деревянной кроватке стоит, а у нас тут вечер, ребята с гитарами. Когда музыка пошла, он начал прыгать, и так прыгал, что проломил кроватку! Можно сказать, это было его первое потрясение от искусства.

Он тоже хорошо поет, всегда второй голос на наших праздниках. Внучки слушают, тихо подпевают, но на сцену пока стесняются выходить. Они еще не испытывают куража, это же приходит со временем.

В человеке должно быть это желание – высказаться, выступить, спеть, чтобы тебя услышали.

Да, когда есть чем поделиться! Во время подготовки к интервью я планировала спросить, когда вы начали выступать совместно. А сейчас слушаю вас и понимаю, что это было так естественно! За застольями, внутри семейной жизни – это просто происходит даже без репетиций.

Нина: Да! Первые сольники были вдвоем: я пела, а Женя на гитаре играл. Позже Аня присоединилась. У нас раньше стояло немецкое пианино Rönisch, потом купили Ане синтезатор. Как только она освоила его, Аня затмила нас, стала сердцем и визитной карточкой нашего трио!

И мне очень легко с ней, Аня – терпеливая, доброжелательная девочка с золотым сердцем. Помню, летом перед сольником мы сидим на даче, я начну ей напевать: «Тари-та-там!» Она: «Размер, размер…»

Я написала две книги стихов: «Несовершенная женщина» и «День хорош, как французский коньяк». И все эти книжки приводила в порядок, вычитывала, редактировала Аня. Мое дело было только писать. Я пишу стихи, но сначала должна произойти какая-то история – в действительности или в моей голове. Я воспитана на русской классической литературе: пролог, основная часть, эпилог – всё должно быть!

Это фантастика, что ваше творчество проявляется в разных плоскостях: в музыке, на сцене, в литературном и издательском деле. Меня всегда это очень согревает, когда есть общее семейное дело. Поделитесь, как это влияет на ваши отношения – супружеские, между детьми и родителями?

Нина: Ооо…

(Анна смеется).

Нина: Как говорила Анна Ахматова: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». То же самое и наша творческая кухня. Период подготовки – это иногда очень эмоционально, взрывно. Аня, конечно, гасит всё это. Женя – перфекционист, он категоричен: «Так это не пойдет, закончили!» (Нина хлопает по столу).

А мне очень хочется, чтобы эта песня прозвучала… И Аня тогда: «Ну, мам, давай здесь так начнем, а вот это сократим». В конце концов, мы спасаем этого щенка беспородного, глядишь: а он и породистый щенок-то получился, и песня получилась!

Это не какое-то прекраснодушие. Это всегда творческий процесс, довольно трудный, но все равно радостный. Но без этого я свою жизнь не представляю!

Евгений: Папа Нины, то есть мой тесть, тоже пел очень хорошо.

Анна: И он пел прекрасно и выступал в хоре.

Нина: Он пел до 72 лет!

Евгений: Он ведь даже был запевалой в хоре.

Нина: Да, он солист. Откуда это все идет-то? Он всегда был запевалой. Мой отец потерял на войне одну ногу, ходил с протезом, но он так всё затягивал, что не было видно. А однажды появилась у главного хормейстера протеже. Ему говорят: «Михаил Федорович, встаньте в строй». Папа один раз так выступил и сказал: «Всё, я здесь в хоре стоять не буду. Если кто-то поет лучше меня, пожалуйста». И ушел.

Ой, как будто это семейная черта!

Нина: Да, есть такое.

Анна: Отец папы – тоже замечательный исполнитель. Мама, есть его фотография, где они стоят, как в фильме «Веселые ребята»?

Евгений: Он был трубач, солист образцового оркестра Тихоокеанского флота.

(Тем временем Нина приносит толстую книгу формата А4 про их семью).

Анна: Тогда был популярен фильм «Веселые ребята», там есть сцена, когда оркестр в шутливом образе исполняет музыку. И это такой великолепный драйв!

Нина: Они воссоздали этот кадр из фильма. Видите, полуодетые, но с бабочкой. Тут все балдели!

Как это ценно и прекрасно, что вы все это бережно сохраняете, издаете!

Нина: Книга называется «Времена не выбирают». Я четыре года писала ее.

«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» – это можно сказать и про нашу семью. Потому что у всех нас есть эта жилка творческая, которая нас всех объединяет.

Вот мы уже сто лет с этим живем. И периодически происходит творческий взрыв. Мы долго к этому идем, пишем, музицируем – показ! Пришли домой, пьем чай, вино, а у каждого сердце еще клокочет. Наутро встал – тишина… Час отдыхаешь, два отдыхаешь.

Анна: А пойду что-нибудь попишу, поиграю.

Нина: Да! Думаешь: у меня два стихотворения начатых, надо дописать. И у творческих людей часто такое ощущение: кажется, что это последний раз и что ты больше уже ничего не напишешь. Это синдром второй книги: она всегда хуже первой. Боишься этого, и бывают провалы. Но потом опять что-то происходит…

Анна: Для меня пример родителей – уникальный.

В этом плане я очень счастливый человек, потому что у меня такие родители – музыкальные, глубокие, от которых я унаследовала таланты.

Например, мама говорит: «Давай я тебе покажу новую песню “День хорош, как французский коньяк”». Я слушаю первый раз и поражаюсь, насколько она сложная, с очень красивой гармонией. И я сразу думаю, какой бы мне придумать антураж во вступлении, переливы в серединке. Это очень круто, интересно!

Нина: Благодаря тому, что вы эту планку держите, всё это есть. Зачем вы будете играть простое «та-та-ти-та-та»? Поэтому я стараюсь, пятьдесят раз переделываю. Это страшно тяжело: у меня нет музыкального образования, и вся музыка у меня только в голове.

Вы у меня как камертон. Я могла бы и попроще писать, и публика бы тоже говорила: «Ура, весело». Но нет, я не могу так написать: вам будет со мной неинтересно.

Вот ты говоришь, что сложная песня, но тебе же интересно сыграть именно сложную!

Анна: Мы друг друга поднимаем на новых уровнях. Она нас, а мы ее.

Нина: Мы как мушкетеры: один за всех, и все за одного. Нельзя выделить кого-то одного. Единственное, я возьму на себя роль человека, который начинает: «Я хочу спеть! Давайте выступим». Аня – невозможно занятой человек, Женя – преподаватель в вузе, у него тоже мало времени. Но они все включаются. И, по-моему, все получают удовольствие, я права?

Евгений: Да, конечно. Да просто мы уже не представляем по-другому.

Нина: Почему мы вообще поженились? Я же тогда не пела, а он приходил в общагу: играл на гитаре и пел. Ой, ну это было вообще…

Я была очень книжная: читала Фета, Тютчева, а их банда приносила в общагу стихи Вознесенского. Про песни вообще молчу, какие они были хулиганские! Это меня поразило.

Мне повезло: я всегда находила среду, или среда находила меня. Сначала эта кафедра промышленной медицинской электроники, потом Маленький академический театр при Доме ученых. Я всегда нахожу людей, которые тоже бурлят и хотят проявить себя. В общем, мы счастливые люди.

Хочется еще больше послушать про немецкую линию в вашей семье. Я в большом восхищении, что есть эта книга и вы знаете творческую историю семьи. Расскажите, пожалуйста, больше.

Анна: По линии российских немцев у нас Евгений Витальевич Ярославцев. Почему Ярославцев? Потому что его мама российская немка, моя бабушка, вышла замуж за русского. А у нее была фамилия Лотц: Елена Германовна Лотц. Я помню с детства деревянные прищепки с подписью «Е. Лотц», их подписывали, чтобы не потерять и никто не стащил во дворе.

Анна: Да, у нее был каллиграфический, замечательный почерк. Не знаю, пела ли она. Может быть, ты, пап, помнишь?

Евгений: Она пела и на гитаре играла, но никогда не выступала. Вообще в семье Ярославцевых на праздники всегда собирались вместе и хором пели. Очень красиво, на голоса.

Анна: В общем, немецкая линия идет от нашей любимой бабушки, для меня бабы Лены. И мое счастливое детство связано именно с пребыванием у бабушки. Мне всегда снилось детство в поселке Яшкино в Кемеровской области. Туда ее депортировали со своей мамой.

Летом мы ездили к ней на дачу. Она была садовница: у нее всё колосилось, огромная малина, смородина. Для меня флоксы – это бабушкины цветы.

Мы с бабушкой постоянно разгадывали кучу кроссвордов, а у нее было полное собрание советской энциклопедии, все тома. Мы ни одного кроссворда не пропускали! Она пекла кребли. И ривелькухен она тоже делала, только он у них назывался по-другому. Как она называла?

Нина: «Кудрява». Здесь произошло уже слияние традиций.

Анна: В прабабушкиной семье было девять братьев и сестер, всю их семью раскидало по разным регионам: и на Алтай, и в Кемеровскую, и Новосибирскую область. Семья была разобщена. Вот нашу бабушку с ее мамой закинуло в Яшкино.

Мы сохраняем контакты со всеми, кого удалось найти. Нашли одну из сестер, которая переехала в Германию. И мы до сих пор переписываемся, были у них в гостях.

Евгений: Мы с Нюськой из Праги летали в Германию. Как раз в 2019 году, когда книжка была закончена.

Нина: И Женя сделал такой широкий жест: надо съездить передать книжку. У нас была важная миссия!

Анна: А одна из родственниц по этой линии была мамой пастора Владимира Родикова, который возглавляет сейчас Евангелически-Лютеранскую кирху в Зоркино (Марксовский район в Саратовской области – прим. ред.).

У нас был проект в Саратовской области. Я попросила у мамы фотографию, где он еще маленький. Приехала в Зоркино, подождала, когда он закончит службу, и подхожу к нему: «Здравствуйте, Владимир Константинович, я ваша родственница Аня из семьи Фишер».

Глаза по пять копеек! Он был так удивлен и рад. Мы обменялись контактами, часто переписываемся. В общем, мы восстанавливаем эти линии.

Евгений: Я думаю, что важный толчок произошел, когда мы посетили родственников в Германии в 2014 году, в маленьком городке Хернэ.

Анна: Я тогда увидела, как это здорово – восстанавливать родственные связи! Это невероятное чувство: мы сразу оказались друг другу родными. Мы очень любим их, постоянно созваниваемся, поздравляем со всеми праздниками.

Евгений: Это, наверное, сейчас самые близкие родственники.

Как всех разбросало, словно хлебные крошки по разным уголочкам. И как вы собираете всю эту информацию о семье?

Нина: Когда мы молодые, мы ни о чем не расспрашиваем. Когда уже все ушли, тогда только. Поэтому искала сама: вгрызалась в эпоху человека, изучала, какая была мода, песни, события. И воссоздала в книге атмосферу времени.

Согласна, что этот интерес приходит с возрастом. Я тоже лишь недавно начала расспрашивать маму, а как она жила, а бабушка, прабабушка. Достаем старые фотоальбомы. Это приходит с возрастом, когда уже свою семью создаешь и хочешь окрепнуть в своей истории.

Анна: Но надо, чтобы такой человек в семье нашелся, который эту миссию осознал и понял, что больше некому, значит я. Хорошо, что у нас это начала мама. Возможно, и я начала бы, но позже: у меня много проектов.

Аня, да, расскажи, пожалуйста, о проектах в завершающей главе нашей беседы. Ты говорила, что в детские годы было не так много немецких традиций. Сейчас ты делаешь колоссальный вклад и в томское, и во всероссийское сообщество российских немцев. Как ты это начала и пришла в движение?

Анна: Ты права, что-то такое случается в определенном возрасте, что цепляет, и ты хочешь погрузиться дальше.

Для меня это было письмо моего прадедушки из трудармии, их сохранилось буквально два или три. Мама попросила его расшифровать для книги. Оно написано мелко, карандашиком, бумага уже желтая, ветхая – было сложно его разбирать.

Я включила настольную лампу, взяла лупу и увидела, что письмо написано день в день, когда я читаю, – 21 ноября! И побежали мурашки.

Начала разбирать письмо, он пишет: «Вокруг холодно, грязно, и на душе не лучше». Это был 1945 год, война уже кончилась, и они ждали, что же с ними будет. Я читаю и чувствую его тоску, что он так устал, хочет домой, к родным.

Нина: А дома в Поволжье уже нет.

Анна: Да. И так меня задело: мой родной человек, который мог спокойно жить, радоваться жизни, а он не успел. Мне сильно откликнулась его история, и захотелось узнать больше. Это письмо было триггером.

Потом Российско-немецкий дом в Томске отмечал 25-летие и приглашал всех на День открытых дверей. Я подумала: «Это точно приглашают меня, я должна пойти». И пошла.

После я записалась на немецкий язык, начала посещать наш замечательный Домик и прикипела к нему: мне там очень комфортно. У нас общая история, нам не надо что-то друг другу объяснять, мы знакомимся, и половина информации уже известна. Это помогает быть ближе друг к другу.

Новый виток, когда мы с Женей Вагнером решили снять фильм про томских немцев «Немецкая фамилия». Фильм вышел в 2020 году. У него уже суммарно треть миллиона просмотров, что нас очень радует. Больше двух тысяч комментариев, на некоторых я даже смахиваю слезу. Люди пишут еженедельно и делятся своими историями: «А у меня бабушка, а у меня дедушка...» Это так приятно!

Дальше – больше. На наш кинопоказ пришел Василий Вершинин, он преподаватель дизайна в Высшей школе журналистики ТГУ. Оказалось, что у него также есть немецкие корни.

И у нас получилась триада: Евгений Вагнер – организатор, я отвечаю за контент, а Василий за воплощение, работу с платформой и визуал. Мы сделали два громадных проекта: «Немецкий Томск» и «Открой ссылку».

Наши помощники-эльфы – это студенты Высшей школы журналистики: они верстали, рисовали, делали инфографику, помогали писать тексты. Некоторые ребята в процессе тоже нашли у себя немецкие корни.

Недавно с национально-культурной автономией немцев Томска мы доделали настольную игру «Миссия: Russlanddeutsche» («Миссия: российские немцы»). В декабре я презентовала личный проект «Усовка – улица детства». Это знаменитый в Томске район политехников: там жили и живут студенты, профессора Политехнического университета. Папа с мамой жили в семейной общаге, я там выросла. А детство пришлось на стык очень разных и интересных эпох, 1980-90-х, захотелось об этом рассказать. В общем, я, как мама и папа, «заразилась» желанием делиться.

Что бы вы могли и хотели пожелать читателям, кто будет читать эту историю?

Евгений: Берите с нас пример.

(Все смеются).

Евгений: А если всерьез, то я считаю, что все семейные отношения должны быть нормальными. То есть не должно быть антагонистов, а все помогают и тащат друг друга вверх.

Анна: Да, давать возможность взобраться на новую вершину. Я это вижу по своему коту. У меня прекрасный рыжий кот. Когда берешь его на руки, он, конечно, безумно рад, но он сразу смотрит: «Так, мне сейчас доступны новые места, а залезу-ка я на шкаф, посмотрю сверху». Ему надо выше.

Кто тебя поднимает, он дает новые возможности. Мне кажется, это похоже на семью.

Нина: И мы должны уважать самовыражение друг друга. И еще я хочу сказать: фонтанируйте, друзья, в любимой области! Нельзя передать счастье другим, не будучи счастливыми сами. Я никогда не забывала, что я жена, мать, бабушка, работница. Главное всё организовать: если я режу картошку в суп, тут же у меня листочек с начатым стихотворением.

Меня никогда не зажимали. Хочу спеть, хочу выступить. Муж: «Да, моя голубка, вперед и с песней!» И он испытывает за меня гордость: «Это моя женщина». И то же самое: я радуюсь за детей, они за меня.

Это вообще счастье, когда вокруг тебя люди, радующиеся твоему успеху и твоим мечтам. Это важно в любой семье.

Анна: Не бойтесь делать праздник! Мы с мамой – делатели праздника, это редкое качество. Но если такой человек есть в компании, то все подхватят. Это мобилизующее всех качество. Делайте праздник в семье, масштабируйте его – делайте праздник для сообщества. И вам самому будет веселее и радостнее жить.