Пример мужества: история Николая Фризена


На примере одного конкретного человека можно представить историю всех российских немцев, прошедших годы Великой Отечественной войны. Воспоминаниями о Николае Фризене делится его сын, Владимир Фризен, коренной житель села Ишалка Оренбургской области.

«Мой отец, Николай Яковлевич Фризен, родился в 1919 году в большой многодетной семье. Тогда она проживала в Башкирии, а позже, в 1937 году, во время свирепствовавшего в стране голода, переехала в Ишалку.

Поколению тех лет выпала нелегкая доля. Через какие перипетии судьбы пришлось пройти жителям страны! И все же они не растеряли веры и любви, умения принимать жизнь такой, какой она дается. Думаю, этому нам не мешало бы поучиться у них. К сожалению, мало кто сейчас из старого поколения остался в живых. Нет и моего отца. Но уроки их жизни остаются для нас как истинный пример мужества и долга.

С молодых лет отец вспоминал один случай. Перед самой войной пришла радостная для всех новость: молодежь Ишалки повезут в Бузулук фотографироваться! Председатель колхоза Франц Никкель выпросил у районного начальства грузовую машину. «Полуторку» подогнали к клубу, приделали к ней борта и поставили скамейки. Но по пути в город возле Грачёвки машина перевернулась. К счастью, никто из парней и девчат не пострадал, отделались ушибами. А вот фото на память осталось.

Страшная весть

Папа рассказывал, что в день объявления войны стояла ясная погода. 1941 год… Жители Ишалки собирались на народные гулянья, которые тогда называли маевками. На длинных деревянных телегах в приподнятом настроении отправились на праздник. Концерт, скачки… В общем, праздник удался.

Когда возвращались домой, тишину летних сумерек нарушил гул «кукурузника». Из самолета полетели листовки. Первый прочитавший их пронзительно закричал: «Война началась!». Смех и улыбки людей сменились протяжным стоном.

Николаю Фризену тогда исполнилось двадцать два года.

Мытарства

В 1942 году отца и еще нескольких земляков по указу Сталина забирают в трудовую армию. Погрузив молодых людей в единственную в селе «полуторку», на которой не так давно они ездили фотографироваться, их повезли на станцию Сорочинская. Там мужчин поместили в вагоны для перевозки скота и отправили в город Гремячинск Молотовской области (ныне Пермский край). Когда состав прибыл на место, многие из трудармейцев от истощения уже не могли ходить, а нужно было еще пятнадцать километров преодолеть до лагеря пешком.

На зоне начались бесконечные мытарства заключенных, тяжелая борьба с судьбой за выживание. Бараки представляли собой серые каменные здания с двухэтажными нарами. В одно помещение вмещалось до двухсот человек. На нарах не было никакой подстилки. Особенно трудно было зимой. Спали на мерзлых голых досках. Каменные стены бараков покрывались льдом изнутри, и даже две железные печки в центре комнаты не спасали заключённых от жуткого холода. Поэтому к утру часто одежда примерзала к стенам.

Охраняли трудармейцев казарменные надзиратели. Вся территория зоны, как и следовало, была огорожена колючей проволокой. Отец рассказывал, что работали с раннего утра до позднего вечера, по шестнадцать часов в сутки. Кормили мужчин один раз в день – жидкой баландой, от которой чувство голода не проходило, да выдавали триста граммов хлеба в сутки. Изможденные люди ели кору деревьев, мерзлую картошку, собранную в полях.

Выжить любой ценой

Каждые два дня мужчин осматривал врач, который давал им допуск к работам. Здоровых отправляли в шахты, а больных – на более легкий труд. Отец часто вспоминал земляка Генриха Мантлера, которого начальство определило работать в пищевой склад лагеря. Он выдавал продукты трудармейцам. Иногда в лагерь поступала соленая рыба, которая в процессе хранения пропадала. Начальство такую рыбу в пищу не употребляло, и Генрих украдкой выдавал ее особенно ослабленным заключенным. Для них это была маленькая возможность выжить.

Отца сразу же после прибытия в лагерь определили на строительство железной дороги. Это был каторжный труд. Во время этих работ погибло много заключенных, а надзиратели говорили, что под каждой шпалой будет лежать немец, ведь ненависть к этой нации распространялась и на ни в чем не повинных жителей своей страны.

Николай в лагере научился штукатурить, и после основной смены на железной дороге его нередко заставляли работать в домах у начальников. Возвращаясь поздно вечером в барак, Николай подшивал валенки и сапоги начальнику тюрьмы, надзирателям и охранникам, получая за это кусочки черного хлеба и остатки еды с их стола. Голодный и уставший, он никогда не съедал «угощение» сам, а всегда нес в барак. Была у отца огромная сила воли, которая помогала ему выжить в самые тяжелые моменты.

Словно сон

Обильно усеяна гремячинская земля останками немцев-трудармейцев. Зимой 1943-го каждое утро из бараков выносили несколько покойников. Особенно высокой была смертность весной, когда к голоду добавились инфекционные заболевания. Похоронная команда едва успевала вывозить мертвых. Их складывали в контейнер и сообщали о смерти в письмах родственникам. Если за телом не приезжали, то хоронили всех в лесу в братской могиле.

Ужасные картины жизни в трудовой армии остались тяжелым камнем на сердце у каждого прошедшего через нее. Они до сих пор будоражат их сон.

Добрая весть

В мае 1945 года пришла на нашу израненную, щедро политую кровью землю долгожданная победа. Именно тогда у отца появилась надежда на то, что он сможет увидеть родных. Но все бывшие трудармейцы сразу после окончания войны получили статус спецпоселенцев и были определены на постоянное место жительства в Гремячинск (ныне пригород Перми) без права выезда в другие районы страны. Им по-прежнему выдавали триста граммов хлеба в сутки. А для житья выделили топкое болотистое место на окраине города, за которым простирались густой лес и тайга.

В то время в Гремячинск приехала из орской трудармии девушка Елизавета, сразу приглянувшаяся отцу. На пермских землях прожил мой отец четырнадцать лет, здесь создал семью, здесь родились их дети. И лишь в 1956-м, после издания указа о реабилитации многотысячной армии советских немцев, они смогли вернуться домой.

Отец проработал до самой пенсии на Ишальской племенной ферме, ухаживая за лошадьми. Больше семидесяти лет не рассказывал он никому о тех трагических днях, проведенных в трудовой армии Гремячинска. А в 2013 году отца не стало.

Все меньше остается в живых очевидцев страшных событий, всколыхнувших тогда нашу Родину. И хочется, чтобы воспоминания наших близких не ушли с ними навсегда, а послужили нам примером мужества, добродетели и чести».

литературная обработка – Оксана Церт, газета «Красногвардеец»

Рубрики: 75-летняя годовщина депортации