В Ульяновске, перед входом в Областной художественный музей, расположенный в доме Ивана Гончарова, на асфальте краской выведены следующие строки из романа «Обломов»: «Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!». Действительно, сколько? И зачем? Какова миссия немцев, приехавших в Россию по приглашению ее правителей? Чтобы сделать из России современную европейскую державу, соединить немецкую деловитость с широтой русской души, как в случае со Штольцем? Или же миссия российских немцев заключалась в том, чтобы взять на себя страдания и освободить от них другие народы, как считает епископ Верт? Предлагаем Вам ознакомиться с несколькими вариантами ответа и высказать свою точку зрения.
В Ульяновске, перед входом в Областной художественный музей, расположенный в доме Ивана Гончарова, на асфальте краской выведены следующие строки из романа «Обломов»: «Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!». Действительно, сколько? И зачем? Какова миссия немцев, приехавших в Россию по приглашению ее правителей? Чтобы сделать из России современную европейскую державу, соединить немецкую деловитость с широтой русской души, как в случае со Штольцем? Или же миссия российских немцев заключалась в том, чтобы взять на себя страдания и освободить от них другие народы, как считает епископ Верт? Предлагаем Вам ознакомиться с вариантами ответа и высказать свою точку зрения.
Приводим отрывок из книги Э. Г. Бернгардта «Штрихи к судьбе народа. Борис Раушенбах». Москва, 2000.
Российские немцы – кто они?
Эдуард Бернгардт: Борис Викторович, для начала хотел бы задать Вам вопрос, который я уже задавал католическому епископу Верту. Тем более что вижу у Вас на столе книгу Владимира Соловьева, автора работы "Русская идея", где проводится мысль, что функция, возложенная Богом на ту или другую нацию в этой жизни, – это и есть ее истинная национальная идея.
Вопрос заключается в следующем: если это так, то какую миссию и насколько успешно реализовали российские немцы?
Епископ Верт, если кратко сформулировать, ответил так: "Кто-то должен страдать за все то зло, что совершается в мире. Вот российские немцы и осуществляли эту благородную миссию". А лютеранский епископ Шпрингер, когда это прочитал, сказал, что ответил бы по-другому: "На самом деле мы, российские немцы, не выполнили задачу, которую на нас возлагали, потому что нас приглашали сюда, чтобы повлиять на жизнь этого государства. Но мы самоизолировались, жили сами для себя. Поэтому Господь и сделал то, что сделал". Вот такие две точки зрения.
Борис Викторович Раушенбах: Они, на мой взгляд, неправильны – как крайние точки зрения. Есть как бы два класса российских немцев – крестьяне и интеллигенция. Крестьяне действительно самоизолировались в степях, а интеллигенция... Простите, но половину петербургской интеллигенции составляли немцы! И купечество было немецкое – не целиком, но значительная часть. Даже у Пушкина постоянно упоминаются немцы.
Бернгардт: Естественно – хотя бы потому, что если он пишет о своем прадеде-эфиопе, то должен помнить и его жену – свою прабабку-немку.
Борис Викторович: Возьмите любого русского писателя, и Вы увидите, что немцы у него всегда играют какую-то роль. Были колонисты, варившиеся в собственном соку, но были и немцы, которые стояли во главе государства. Возьмите царских министров – из них половина были немцами. То есть я бы не стал так категорично говорить. Было и то и другое.
Бернгардт: А все-таки, как бы Вы сами ответили на этот вопрос? Мы свою миссию выполнили? И вообще, была ли она, эта особая миссия?
Борис Викторович: Я думаю, что никакой особой миссии не было. Просто было желание приобщить Россию к европейской культуре, и поэтому приглашали немцев, голландцев, англичан – кого угодно. Но реально можно было "импортировать" только немцев, потому что в Германии в то время шли войны и народ оттуда бежал. Это во-первых. Во-вторых, сами русские цари были немцами – Екатерина II и так далее. И для них приглашать немцев было совершенно естественно. До какого-то года еще в прошлом веке заседания Академии наук в Петербурге шли на немецком языке, потому что большинство академиков были немцы. Это в какой-то мере ответ на Ваш вопрос.
Во всех слоях русского общества был свой "немецкий" элемент, но в разных слоях он действовал по-разному. В сельском хозяйстве, как правило, не было такого, что стоит, скажем, мельница, на ней один работник немец, а остальные – русские. Были отдельные сельские немецкие колонии. А вот интеллигенция, промышленники, военные, дворянство – среди них немцы были широко представлены, особенно в Петербурге. Потому что Петербург был окружен прибалтийскими землями, во главе которых стояли немецкие бароны, потомки крестоносцев.
Бернгардт: Что касается немецких колонистов, особенно в Поволжье, то они на первых порах выполняли функцию своеобразного буфера, "живого щита" окраин Российского государства.
Борис Викторович: Да, они были буфером и знали об этом. Поначалу даже в поле ходили вооруженными. Когда-то была масса историй на эту тему. Мне отец рассказывал про одного мальчика, которого захватили кочевники и вместе с другими отправили в рабство. Мальчишка бежал через страшные препятствия, вернулся, все рассказал, была погоня. Это действительно имело место и показывает, в каких условиях жили колонисты. Там не было никакого рая. Это была жесткая жизнь, и они выполняли роль защитников Русского государства.