Обратная сторона медали

Г-н Вилленберг, прошло почти 20 лет. Вы помните, как все начиналось?

До 1992 года я никогда не занимался проблематикой российских немцев. Более того: я вообще не знал, что в странах бывшего Советского Союза жили немцы. Однажды мне позвонил Хорст Ваффеншмидт (1-й уполномоченный по делам переселенцев – прим. ред.). «Мы набираем людей в проектную группу, которая среди прочего позаботится о том, чтобы дать жизненную перспективу этническим немцам стран Европы и Центральной Азии, не зависимо от того, переедут ли они в Германию или останутся у себя на родине. Мы оставим ворота в Германию открытыми, а меры помощи не должны будут никого обязывать оставаться в стране происхождения», – рассказал мне Ваффеншмидт. Немецкое правительство хотело, чтобы немцы, которые веками жили в регионах Центральной и Восточной Европы, в странах СНГ и было хорошо интегрировано, захотели остаться на родине. Оно хотело им это предложить. Я был поражен. Организовывать и проводить проекты за тысячи километров от Германии – это особая сфера деятельности. Обычно в компетенцию МВД подобные задачи не входили. МВД занималось вопросами внутренней политики, тогда как Министерство иностранных дел – вопросами внешней политики. Д-р Ваффеншмидт разъяснил, почему эта сфера деятельности стала компетенцией МВД. Помощь немцам была обратной стороной медали: МВД занималось вопросами приема переселенцев, а для тех, кто не переселился в Германию, предполагалось создать условия для нормального проживания на родине.

Мы тогда так позиционировали проводимую нами политику помощи: мы даем сигналы, проводим знаковые проекты. Мы сконцентрировались на традиционных местах проживания российских немцев в прошлом или настоящем. Таким образом, помощь шла сначала в Поволжье, Западную Сибирь, прежде всего в только что созданные Немецкие ациональные районы на Алтае и в Омской области, в Санкт-Петербург со Стрельной, Северный Казахстан и регион вокруг Алма-Аты, который в те годы еще был столицей Казахстана. Тогда мы спрашивали себя: какими знаковыми проектами мы сможем вызвать у людей желание остаться? Возникла идея начать со строительства домов и открытия малых предприятий. Они бы обеспечили население необходимым продовольствием и способствовали бы улучшению экономической ситуации. Это и стало претворяться в местах традиционного проживания российских немцев. В начале 90-х было создано два Немецких национальных района – один на Алтай (прежний Гальбштадтский район), имевший исторические корни, второй – в Омской области, Азовский район. У него не было практически никакой исторической основы, и он был образован из земель, ранее входивших в пять других районов. Поэтому там, конечно, не было никакой инфраструктуры. Нам было понятно, что на первоначальном этапе нам надо будет передать району значительные суммы денег для того, чтобы создать необходимую инфраструктуру.

На первом этапе я посещал регионы с тем, чтобы составить впечатление о них, понять, что необходимо сделать. Действительно, я была сначала руководителем отдела и отвечал за Россию и Украину, затем круг моих обязанностей расширился, к ним добавился Казахстан. Мы решили сотрудничать с VDA (Общество в поддержку немцев за рубежом, - прим. ред.): оно через г-на Шламейхера и г-на Айсфельда имело возможность попасть в города и области, которые на тот момент еще считались закрытыми. Благодаря этому мы могли начать строительство в Поволжье, открыть там малые аграрные предприятия. Затем добавились проекты в Западной Сибири. Гальбштадт и Азово были, конечно, приоритетами нашей поддержки, а также Барнаул, Новосибирск и Томск. Во всех этих регионах осуществлялись разнообразные инвестиционные проекты. Мы, однако, не умаляли значение и центров встреч, задача которых заключалась в том, чтобы передать людям культуру и традиции российских немцев. Постепенно деятельность центров встреч была систематизирована.

В 1999 году при новом уполномоченном по делам переселенцев Йохене Вельте произошла смена приоритетов. Вельт заявил, что мы не можем впредь следить за реализацией инвестиционных проектов и строительством инфраструктуры. Кроме того нам не хватало денег на такие проекты. Финансирование подобных проектов надо сворачивать. Зато Вельт выступил с идеей дать молодым российским немцам профтехобразование, для того чтобы они могли получить место на предприятии, обеспечить себе доход, а тем самым и будущее. Кстати, именно в 1999 году мы стали работать с понятием «устойчивость» («продолжительность», на немецком – Nachhaltigkeit). То есть мы стали разрабатывать проекты, которые должны были найти свое продолжение и в будущем. Благодаря нашим мерам помощи в различных сферах и регионах было завоевано доверие российских немцев к нам по принципу «Германия – наш друг. Она нам сказала, что и впредь будет помогать». Многие стали размышлять так: «Зачем нам ехать в Германию, если Германия нам и так помогает и будет помогать в будущем. Тогда мы можем остаться в своем регионе».

В 2005 году должность уполномоченного по делам переселенцев занял парламентский статс-секретарь Кристоф Бергнер. Он решил, что профтехобразование для российских немцев отныне не должно поддерживаться Германией, так как Германия оказывает поддержку только в тех сферах, которые титульная нация по экономическим или прочим соображения не может или не хочет оказывать. Профтехобразование – это, однако, та сфера, которая должна поддерживаться государством. По его мнению, задача Германии заключалась и заключается в этнокультурной сфере, что означает: как мы можем сейчас, поддерживая сохранение культурных традиций, способствовать тому, чтобы и сохранение традиций, и изучение языка были продолжены и в будущем и дали результат? При этом следует учесть, что во время войны и после ее окончания российско-немецкая интеллигенция подверглась репрессиям. Были исключения, но их было мало. Также и в сфере образования российские немцы очень долго подвергались дискриминациям только потому, что они были немцами. Об этом мы и помнили, когда размышляли над вопросом, как мы можем решить этнокультурные задачи. Конечно, в рамках работы центров встреч, но одновременно и в рамках языковой подготовки, так как язык и культуру можно рассматривать как единое целое. Именно в этих областях и усилилась работа. Кроме того д-ра Бергнера волновал вопрос, что произойдет, если когда-нибудь в будущем мы прекратим поддерживать российских немцев или должны будем это сделать. Будут ли далее реализовываться проекты? Поэтому для нас важно было укрепить структуры самоорганизации немецких меньшинств в России, Казахстане, Киргизии. В этих двух республиках ситуация была относительно налаженной. В Казахстане и в Украине действуют Ассоциация немцев, в Киргизии – Совет немцев с сильными личностями во главе. В России, однако, долгое время не было единой организации. Было две: ФНКА, созданная на основе действующего в стране закона, и МСНК. Долгие годы нас удручало то, что эти два объединения работают не друг с другом, а друг против друга. В многочисленных беседах и письмах мы все время подчеркивали: нет смысла иметь на федеральном уровне две конкурирующие организации, каждая из которых роет яму другой. Такая ситуация могла забавлять только российское государство, которое могло расслабиться и сказать: вы разберитесь сначала между собой, а как разберетесь, приходите к нам с вашими заявками. К счастью, эта ситуация в России изменилась к лучшему. В руководстве ФНКА и МСНК сегодня стоят одни и те же люди, которые проводят одинаковую политику и руководствуются одними и теми же целями. Для нас же важно и в будущем укреплять самоорганизацию. Мерами, способствующими укреплению самоорганизации, должна стать программа воспитания авангарда российских немцев, который затем продолжит работу, проводимую сегодня старшим поколением. Поддержка может осуществляться путем предоставления стипендий или же проведения семинаров для такой молодежи. Таким стал новый вариант нашей политики помощи. Кроме того мы пришли к единому мнению, что раз в год будем поддерживать форумы (съезды) федеральных организаций в России, Казахстане, Киргизии и Украине. При этом мы никогда не вмешивались во внутренние распри организации. Напротив, мы все время говорили, что российские немцы сами должны решить, как им преодолеть разногласия. Они должны иметь право действовать и говорить по крайней мере от большей части российских немцев, и тогда таким мероприятиям можно оказывать финансовую поддержку.

В 2005-м произошло еще одно знаковое событие: российское государство, в лице Минрегиона, активно подключилось к программам поддержки российских немцев. Стало возможным достижение синергетического эффекта, возникла идея осуществления совместных российско-германских проектов в пользу российских немцев. Каждое государство берет на себя ответственность, каждое вносит свой вклад в то, чтобы у российских немцев был шанс занять достойное место в российском обществе.

У нас много задач на будущее, которые мы должны совместно решать. К таковым относится развитие самоорганизации. Сегодня это – одно из приоритетных направлений политики помощи. Это означает то, что те проекты, которые ранее планировало, организовывало и проводило Немецкое общество по техническому сотрудничеству (GTZ), мы пошагово передаем региональным органам самоорганизации. Контроль над проектами и финансами останется при этом у посреднической организации GTZ. Органы самоорганизации должны самостоятельно проекты разрабатывать и проводить. Одно нужно, однако, осозновать: ожидать, что политика помощи Германии будет осуществляться еще долгие годы, довольно рискованно. В последующие четыре года финансирование будет. Размер зависит от финансовых возможностей государства. За это время как раз и необходимо сделать так, чтобы были созданы структуры, которые смогут в будущем взять на себя решение основных задач. Это будет для нас очень сложной задачей на ближайшие годы. Но я настроен оптимистично, потому что я вижу, что российское государство заинтересовано в оказании помощи российским немцам, так как – и в беседах ответственные лица не раз давали это понять – оно не согласится на предоставление государственности немцам. Что оно даст, так это, благодаря закону «О национально-культурных автономиях» и ожидаемым дополнениям к нему, основу для этнокультурного развития народа. Конечно, это не альтернатива государственности, но, по крайней мере, это размышление, которое и следует воспринимать в свете реалистической политики. И предлагаемые сегодня возможности надо использовать.

В 1992 году федеральным канцлером Колем и президентом Ельциным был подписан протокол «О поэтапном восстановлении Республики немцев Поволжья». Но оно не состоялось. Я думаю, что причина в несогласованности действий объединений российских немцев. Однако причина и в том, что Россия переживала непростой период. Нам все время приводили аргумент: если дать республику немцам, то потянутся и другие народы с такими же требованиями, и многонациональное государство может распасться. Германия регулярно поднимала вопрос о восстановлении государственности немцев, однако она использовала и те возможности, которые давало то время. Если бы мы настаивали на одном, то не продвинулись бы в других сферах.

Важно дипломатично, осторожно подходить к этой теме и при этом успешно сотрудничать с российским правительством на пользу российских немцев. Так можно большего достичь. Если бы мы настаивали все время на восстановлении государственности, то российская сторона заняла бы защитную позицию. Поэтому мы придерживаемся мнения, не отказываясь от государственности, какой бы она ни была, что протокол 1992 года должен и может быть включен в новую версию протокола.

Мы тогда думали, что из двух немецких национальных районов можно будет сделать округа, то есть более крупные региональные единицы, которые, конечно, не сравнимы были бы с Республикой немцев Поволжья, однако, в конечном счете привели бы к определенной государственности для российских немцев. Осуществить это не удалось. Однако создать большую культурную автономию, усилить этнокультурное развитие российских немцев – это остается нашей задачей. Нельзя начинать проводить проекты, преследуя идеал – восстановление государственности. Необходимо пошагово укреплять определенные сферы автономии российских немцев и согласовывать решения, которые в конечном счете укрепят.

Каждый человек, который действует, достигает не только успеха. Бывают и поражения. В моей работе провалы были особенно часто на начальном этапе, когда надо было быстро и эффективно запустить инвестиционные проекты с посреднической организацией – тогда еще VDA – не имевшей, по сравнению с GTZ или KfW (Kreditanstalt für Wiederaufbau, - прим. ред.) опыта работы в этой сфере. Были проекты в Азовском немецком национальном районе или же на Волге, которые абсолютно не так протекали, как мы бы хотели. Например, строительство домов в Поволжье или же кирпичного завода в Азово, где мы прекратили финансирование, так как проект не отвечал нашим требованиям. Некоторые проекты было сложно контролировать на расстоянии. К тому же нельзя забывать и о русском самоуправстве. Это тоже не способствовало успеху. В целом, мы хорошо поработали. Многое из того, что мы сделали, работает и сегодня. Например, дороги в Азовском районе, электроснабжение в Гальбштадте, развивается сеть центров встреч, действуют созданные нами российско-немецких домов, прежде всего в Западной Сибири. Успехи были и не только в инвестиционных проектах.

Я всегда считал, что очень важно общаться в ходе поездок с теми, кого наши проекты непосредственно касались. Я увидел, что большая часть российских немцев в определенных регионах живут в условиях, по моему мнению, не вполне приемлемых для жизни. Мы должны попробовать в будущем изменить это к лучшему. Поэтому гуманитарная помощь была и будет впредь важной составляющей нашей политики помощи. Мы своей политикой все время показывали людям, что мы – надежный партнер. Меня воодушевляло чувство солидарности к этим людям и все время потрясало, с каким энтузиазмом и радостью российские немцы заботятся о своей культуре и как они благодарны за то, что мы им помогаем.